"Жорж Сименон. Льет дождь" - читать интересную книгу автора

Сквозь матовые стекла кафе Костара мне не видно было, что делается там
внутри. Но я различал движущиеся силуэты, и мне показалось, что в тот день
там больше народу, чем обычно. Время от времени дверь распахивалась, и на
улицу, словно дожидаясь чего-то, выглядывал рабочий. Я понял, в чем дело,
когда появился газетчик; человек купил у него целую пачку газет, а немного
погодя до меня донеслись крики спорщиков у Костара.
- "Пти паризьен"... - внезапно проснувшись, напомнила тетя Валери.
Я помчался за газетой.
- Зажги свет, - приказала она.
- Матушка не велит мне...
Чтобы зажечь газ, надо было взобраться на табуретку.
- Так скажи ей, чтоб сама пришла зажечь.
В лавке были покупатели. Матушка все же пришла, но голова у нее была
занята другим. Она даже не взглянула на нас. Прежде всего торговля! Я опять
уселся у окна. Перед кафе Костара взад и вперед прогуливался полицейский.
- Читать ты хоть умеешь? - осведомилась тетя.
- Умею...
- Тогда прочти вот это.
- "За-бас-товки-на-Севере-при-ни-ма-ют-у-гро-жа-ю-щий..."
- Ты не можешь читать побыстрей?
- "...гро-жа-ю-щий-ха-рак-тер-на-место-прибыл - ми-ни-стр-вну-вну..."
- Внутренних дел! - нетерпеливо выкрикнула она.
- "Вну-трен-них-дел-жан-жан..."
Моя усатая тетя глядела на меня, как толстый паук, вероятно, глядит на
запутавшуюся в его паутине беспомощную мошку.
- ...дармерия!
- "...дар-ме-рия-а-та-ко-ва-ла-ма-ма-ни-фес-тан-тов..." - Я поднял
голову. - Что это значит?
- Что жандармы погнали лошадей на манифестантов... Читай дальше...
Поймешь...
- "На-счи-счи-ты-ва-ет-ся-двенадцать-убитых-и..."
- Сорок раненых! - досказала она со злобным торжеством.
Я по-прежнему сидел на полу по-турецки среди своих игрушек, газета
лежала у меня на коленях, а за мной синело окно, усеянное дождевыми
капельками - теми же звездами, и, по сравнению со мной, тетя в кресле
возвышалась как монумент.
- Что я тебе предсказывала? Если б ты читал побыстрей, то узнал бы, что
в Сент-Этьене они шли по улицам двенадцать часов подряд.
Я посмотрел на улицу. Представил себе ряды рабочих в картузах, в темных
комбинезонах, безостановочно шагающих под нашими окнами, конных жандармов,
бритвы...
- Но здесь же нет забастовок... - прошептал я.
- Потому что нет заводов, кроме сыроваренного... Но погоди, если это
революция, они и сюда явятся!
Клянусь, я почуял здесь игру. Тетя, конечно, куда больше моего боялась
революции, но ей нравилось меня пугать. Ее бесила моя безмятежность, моя
способность часами мечтать, и она нашла способ смутить мой душевный покой.
- Они всех убьют?
- Всех, кого смогут убить...
- И отца тоже?