"Жорж Сименон. Мегрэ напуган ("Мегрэ") " - читать интересную книгу автора

мест, и он вообразил себе шпили колоколен, устремленные в небо, должно
быть, расцвеченное сегодня ровной синевой.
Он продолжал игр в свой воображаемый мир, вслушиваясь в уличные звуки,
и именно в этот момент по характеру эха, которым отдавались эти шаги, по
какому-то особенному оттенку тишины он окончательно убеждался, что
наступило воскресенье.
Он долго нежился и не спешил протянут руку, дабы узнать сколько
времени на лежавших на ночном столике часах. Они показывали девять
тридцать. В это время в Париже, на бульваре Ришар-Ленуар, если только и
туда тоже добралась весна, мадам Мегрэ, распахнула окна и, как была в
пеньюаре и ночных шлепанцах, начала прибираться в квартире, пока на
медленном огне томилось рагу.
Он пообещал самому себе, что обязательно позвонит ей сегодня, но
сделать это из номера было невозможно, только снизу - из телефонной будки,
иначе говоря, несколько позднее.
Он нажал на грушу, служившую сигналом вызова персонала. Тут же
появилась горничная, гораздо более опрятная, чем вчера, да и в более
радостном настроении.
- Что подать на завтрак?
- Ничего. Хотелось бы кофе и побольше.
- Она так же забавно, как и накануне, посмотрела на него.
- Налить воду в ванную?
- Только после кофе.
Он разжег трубку, приоткрыл окно. Хлынувший снаружи воздух пахнул
прохладой, вынудившей его надеть домашний халат, но в этот поток уже
вплетались струйки весеннего тепла. Фасады домов и мостовые подсохли. Улица
выглядела пустынной, лишь изредка неспешно проходила какая-нибудь сельского
обличья женщина с букетиком фиолетовой сирени в руке.
По-видимому темп жизни в гостинице в связи с выходным днем замедлился,
поскольку ждать кофе пришлось долго. Тем временем на глаза попались два
письма, переданные ему вчера ночным портье - он их оставил на прикроватной
тумбочке. Одно было подписано. Почерк ясный, разборчивый, как на гравюре,
исполнено вроде бы тушью.
"Сказали ли вам, что вдова Жибон - акушерка, принимавшая у мадам Верну
роды её сына Алена? Возможно, эти сведения окажутся полезным для вас.
С приветом
Ансельм Ремушан".
Второе послание оказалось анонимным и было написано на бумаге
отличного качества с оторванной верхней частью - судя по всему, там было
обозначение фирменного бланка. И выполнено карандашом.
"Почему бы не опросить слуг? Они знают, чем кто-либо еще."
Когда вчера вечером он пробежал эти две строчки, прежде чем лечь
отдыхать, Мегрэ интуитивно почувствовал, что их написал тот самый
дворецкий, который, не проронив ни слова, открыл им вечером дверь особняка
на улице Рабле, а на выходе подавал ему пальто. Брюнет, с чистой здоровой
кожей, в возрасте от сорока до пятидесяти лет. У комиссара сложилось
впечатление, что он - сын фермера, не захотевший колупаться в земле и
питавший такую же ненависть и в отношении тех крестьян, из среды которых
вышел.
Видимо, будет нетрудно получить образец его почерка. А быть может,