"Жорж Сименон. Поезд стоит в Жемоне 51 минуту" - читать интересную книгу автора

эксперимент. В нем было что-то потустороннее, призрачное, из-за мглистой
погоды, холода и всеобщей усталости. Пару раз раздались нервные смешки:
кто-то из пассажиров выпил слишком много грогу, чтобы согреться.
- Прежде всего положим на место мертвеца! - приказал Мегрэ. - Полагаю,
шторы на окне были опущены?
- Здесь никто ничего не трогал... - заверил его племянник.
Конечно, лучше было бы дождаться ночи, того самого часа, когда все
произошло. Но раз это было невозможно...
Отто Брауну, согласно паспорту, исполнилось пятьдесят восемь лет, он
родился в Бремене и владел банком в Штутгарте. Судя по добротной одежде,
так оно и было.
Добродушный толстяк с бритым черепом, ярко выраженного еврейского
типа.
Из Берлина по поводу его личности пришли следующие сведения:
"...был вынужден прекратить финансовую деятельность после
национал-социалистической революции, но принес присягу верности
правительству, и его не беспокоили... Считался очень богатым человеком...
Безвозмездно передал миллион марок в кассу партии".
В одном из карманов покойного Мегрэ обнаружил счет из отеля
"Кайзерхоф" в Берлине, где Отто Браун остановился на три дня по пути из
Штутгарта.
Пятеро пассажиров тем временем выстроились в коридоре и кто с тоской,
кто с бешенством следили за передвижениями комиссара. Тот, указав на
багажную полку над Брауном, спросил:
- Это его вещи?
- Нет, мои! - резко возразила Лена Лейнбах, австрийка.
- Не угодно ли вам будет сесть на то место, какое вы занимали ночью?
Женщина неохотно подчинилась: порывистые движения свидетельствовали о
том, что она почти пьяна. На ней была роскошная норковая шуба, очень
элегантное платье; на каждом пальце сверкало по кольцу.
Из Вены по ее поводу пришла следующая телеграмма:
"...куртизанка очень высокого класса, имела множество похождений во
всех европейских столицах, но полиции ни разу не приходилось заниматься
ею... Долгое время была любовницей германского принца..."
- Кто из вас сел в поезд в Берлине? - спросил Мегрэ, оборачиваясь к
остальным.
- Вы позволите? - произнес кто-то на прекрасном французском языке.
Это и в самом деле был француз, Адольф Бонвуазен из Лилля.
- Я смогу предоставить вам все нужные сведения, потому что еду с самой
Варшавы... Вначале нас тут было двое... Я работаю на прядильной фабрике,
которая имеет филиал в Польше, и сейчас возвращаюсь из Львова... В
Варшаве в поезд сели только я и эта госпожа...
Он указал на пожилую даму, еврейку, как и Отто Браун, толстую,
смуглую, с распухшими ногами, одетую в каракулевое пальто.
- Мадам Ирвич из Вильно.
По-французски она не говорила, и с ней пришлось объясняться
по-немецки. Мадам Ирвич, жена крупного торговца мехами, ехала в Париж на
консультацию с известным медиком и выражала свой протест против...
- Сядьте на места, которые вы занимали!
Оставалось еще двое мужчин.