"Жорж Сименон. Премьер-министр (Президент)" - читать интересную книгу автора

факультета, осталась ему навсегда чужой.
Ему было восемьдесят два года. Он желал лишь покоя - заслуженного,
как он считал, покоя. Странно, но единственным, кто цеплялся за него и
был способен даже на расстоянии разволновать настолько, что не хотелось
читать, был человек, который и теперь, и в прошлом не был для него
никем.
Не потому ли Ксавье Малат имел для него такое значение, что из всех
более или менее знакомых сверстников только они вдвоем оставались еще в
живых?
Малат с твердой уверенностью заявлял, как бы изрекая непреложную
истину:
- Я обязательно побываю на твоих похоронах.
Десятки раз Малата отправляли в больницу - в Париже и других городах.
Десятки раз доктора заключали, что жить ему остается несколько недель.
Но каждый раз он поправлялся, всплывал на поверхность и был тут как тут,
не потеряв ни капли уверенности в том, что, конечно, переживет своего
старого однокашника.
Однажды давно кто-то сказал о нем:
- Он просто безобидный дурак.
И этот человек был чрезвычайно удивлен, когда вдруг с
Премьер-министра слетела вся его приветливость, и он сухо заметил, как
если б его задели за живое:
- Безобидных дураков не бывает.- А помолчав, прибавил в некотором
замешательстве, точно не решался высказаться до конца: - Дураков вообще
не бывает.
Он так и не пояснил своей мысли, которую было бы непросто выразить.
За глупостью известного рода ему чудился внушавший страх некий
макиавеллизм. Он не желал верить, что она может быть бессознательной.
По какому праву Ксавье Малат вторгался в его жизнь и упорно привлекал
к себе внимание? Какие чувства, какие мысли руководили им и подсказывали
все новые хитроумные способы вызывать по телефону своего школьного
товарища и скрипучим голосом оповещать его о своем зловещем намерении?
Премьер-министр хорошо знал больницу в Эвре на улице Сен-Луи, откуда
ему позвонили. Больница находилась как раз на перекрестке, в двух шагах
от дома, где когда-то была типография папаши Малата.
Он и Ксавье учились вместе в городской школе, были одноклассниками.
Помнится, та история случилась, когда они были в седьмом классе, и им,
вероятно, было около тринадцати лет.
Позднее Малат утверждал, что зачинщиком явился тот, кто потом столько
раз бывал министром и председателем Совета министров. Возможно, пожалуй,
хотя вряд ли это действительно было так. Премьер-министр не помнил,
чтобы затея принадлежала ему, уж очень она была не в его духе.
Тем не менее он тоже участвовал в заговоре. Английский язык в их
классе преподавал человек, чью фамилию - несмотря на то, что в течение
четырех лет человек этот играл в его жизни известную роль - он забыл,
как забыл фамилии доброй половины своих однокашников.
Однако он хорошо помнил, как выглядел этот учитель: маленький, бедно
одетый, всегда в просторном поношенном сюртуке, в котелке, из-под
которого выбивались пряди седых волос. Его можно было принять за
священника. Он был холостяком и постоянно читал похожий на молитвенник