"Жорж Сименон. Премьер-министр (Президент)" - читать интересную книгу автора

канадцев, он устроился в "роллс-ройсе" и просидел в нем при тусклом
свете радиолампочки до начала полуночной передачи.
С тех пор Эмиль, охотно выполнявший разные мелкие работы по дому,
усовершенствовал свое изобретение, купил второй динамик и подключил его
к приемнику в автомобиле.
Там, в Париже, не было никаких аварий с освещением, и, конечно, они
не подозревали, что в Нормандии ураган вырывал с корнем деревья, валил
на землю телеграфные столбы, срывал с крыш печные трубы. Журналисты и
фотографы дежурили во дворе Елисейского дворца. Шел дождь. В кулуарах
палаты и в буфете у окон толпились группы возбужденных дещ хзтов.
Тревожное молчание царило, должно быть, в министерствах, где падение
каждого кабинета кому-то сулило продвижение, кому-то грозило отставкой.
В своих департаментах префекты ждали с неменьшим волнением радиопередачи
в 7 часов 15 минут вечера.
В течение сорока лет при подобных обстоятельствах в конце концов
произносили одно и то же имя - его имя. Оно было якорем спасения. Чаще
всего он сидел запершись в своей квартире на набережной Малакэ, в той
самой квартире, которую занимал, когда стажером записался в сословие
адвокатов.
Миллеран еще не служила у него в те времена. Она была тогда,
вероятно, совсем маленькой девочкой, а вместо нее в одном с ним кабинете
в молчаливом ожидании стоял у телефона, готовый схватить трубку при
первом же звонке, нескладный молодой человек по фамилии Шаламон.
Между ними было двадцать лет разницы. И было любопытно наблюдать, как
секретарь подражал походке, голосу и манерам своего шефа. Он перенял у
него даже нервный тик, а по телефону отвечал так, что большинство людей
по ошибке обращались к нему как к самому "господину министру". Но еще
удивительнее было видеть на лице двадцатипятилетнего секретаря
бесстрастное выражение, присущее зрелому человеку, чья душа зачерствела
в течение долгих лет.
Не из-за этого ли подобострастного желания во всем ему подражать, не
из-за постоянного ли поклонения, бесспорно искреннего и трепетного,
которым секретарь его окружал, Премьер-министр приблизил Ша-ламона к
себе и брал с собой из министерства в министерство - то в качестве
чиновника по особым поручениям, то личным секретарем, то, наконец,
начальником своей канцелярии.
Теперь Шаламон стал депутатом от Шестнадцатого округа и жил с женой,
за которой получил солидное приданое, в роскошной квартире у самого
Булонского леса. Как средство к существованию политика была ему вовсе не
нужна, но он продолжал заниматься ею ради удовольствия. Кое-кто говорил
даже, что политическая деятельность стала его пороком, ибо он отдавался
ей с каким-то неистовым увлечением.
Однако, несмотря на то, что Шаламон являлся лидером одной из довольно
значительных группировок, министром он был лишь раз, да и то всего три
дня.
Он выбрал себе тогда министерство внутренних дел, которое располагает
секретными сведениями о многих лицах. Не изобличало ли это в какой-то
мере его подлинный характер?
Но общественность и большинство политических деятелей и не
подозревали, что в течение этих трех дней телефонные разговоры между