"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

пробочным фильтром.
Одет он в пиджак, наглухо застегнутый на четыре пуговицы, очень
длинный, совершенно неприталенный. Материал черный или темно-серый.
Красивые карие блестящие глаза, крупный нос, вздернутый, как у Сирано*,
и закрученные вверх усы. Он носит узкую бородку, волосы откидывает
назад, и лоб из-за начинающихся залысин кажется выше.

* Имеется в виду Сирано де Бержерак (1619-1655), французский
писатель, герой одноименной пьесы (1898) Эдмона Ростана (1868-1918).

- Это лоб поэта! - говорит мама.
Она сама выбирает ему галстуки. Яркие цвета вызывают у него
отвращение: это вульгарно. Изысканны только оттенки сиреневого,
фиолетового, бордового, мышино-серого с мелким рисунком, в чуть заметных
узорах.
Когда галстук куплен - по одному на каждый день рождения отца,- его
натягивают на целлулоидный каркас, и отныне он всегда будет как
новенький, словно вырезан из жести или просто нарисован на крахмальной
манишке.
Дезире неизменно приходит на улицу Пюи-ан-Сок к тому часу, когда
торговцы раскладывают товар и, не жалея воды, моют тротуар у входа в
свои магазины. Мой дед стоит на пороге шляпной лавки, в руке- пенковая
трубка.
- Доброе утро, отец.
- Доброе утро, сын.
Говорить им не о чем, но Дезире непременно постоит минутку рядом с
Кретьеном Сименоном. Их знает вся улица. Всем известно, что Дезире
больше не живет на улице Пюи-ан-Сок, что он женат и служит где-то в
районе улицы Гийомен. Все одобряют его за то, что он зимой и летом
каждое утро навещает родителей.
- Пойду поздороваюсь с мамой...
Соседняя лавчонка называется "Кукольная больница". В витрине полно
кукол всех размеров. Старый Кранц курит немецкую фарфоровую трубку; он
тоже, как старик Сименон, стоит на пороге.
По утрам эти старики смахивают на двух мальчишек, собирающихся в
школу. Дезире уже вошел в дом - значит, пора.
Утюги уже греются, шляпы ждут. У Кранца сладко пахнет разведенным
клеем и на рабочем столе громоздятся кукольные руки, ноги, головы. В
дверях, в доме напротив, вытирая о передник белые руки, появляется
булочник. Он щурится на солнце.
Дезире затворяет за собой застекленную дверь кухни. Мать одна; он ее
целует, она его - нет. Она не целует никого со дня смерти дочки, той
самой, чей портрет носит в золотом медальоне.
Несмотря на ранний час, волосы у матери аккуратно причесаны и забраны
назад; в ситцевом клетчатом переднике вид у нее такой же опрятный, как в
выходном платье. Она умеет не терять невозмутимости и достоинства ни за
чисткой овощей, ни за мытьем посуды, ни по пятницам, когда наводит блеск
на медные кастрюли. И на кухне, где толчется столько народу и выросло
столько детей, всегда образцовый порядок.
Папаша, воспользовавшись приходом внука, поднялся с кресла и улизнул