"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

даже помнит день, когда ты впервые появился на мотоцикле.
Никола встретил их днем в кинотеатре "Олимпия" в первый день
Рождества. Он сидел позади них, когда Шарлотта так заразительно хохотала,
и весь антракт, пока зрители прогуливались и курили на улице, бродил
вокруг девушек, не смея заговорить.
Мне неприятно пересказывать тебе подробности этого знакомства -
только в молодости не замечаешь их отталкивающей пошлости. Мне было всего
восемнадцать лет, и все же я не слишком разделял восторги Никола, для
которого это приключение вырастало в упоительное открытие неведомого мира.
- Когда сеанс кончился, было уже темно. Девушки шли под руку.
Шарлотта продолжала хохотать - она видела, что я иду сзади. Вообще-то ей
известно было, кто я такой, - она знает магазин моей матери. Все-таки
смешно получается, правда? Девицы давно за нами наблюдают, а мы и не
догадываемся, не смеем даже на них взглянуть. Мы прошли мимо больших
часов, тут я подошел и заговорил. Ну, они сначала сделали вид, будто не
слышат...
В тот вечер, 25 декабря, он только шел рядом с ними, вместе они
обошли вокруг порта; потом он проводил их до дома Шарлотты.
Есть в Ла-Рошели тихая набережная, которая тянется вдоль канала Маран
(на старинных эстампах с изображением городов встречаются иногда такие
набережные, где у самой воды, рядом с мастерской бочара или винной лавкой,
стоят ряды пустых бочек). Родители Шарлотты жили поблизости от этой
набережной, на безлюдной улочке, названия которой я уже не помню, она
никуда не вела и называлась, улицей только потому, что там стояло
несколько домов.
Мальтерры - родители Шарлотты - жили в белом доме с покосившимися
окнами, но новой дверью, дубовой, с зеленым стеклом и волютами из кованого
железа.
Такие двери, как и особым образом повешенные оконные занавески, как
комнатные цветы в больших медных кашпо, которые ставят на подоконник так,
чтобы их видели с улицы, служат своего рода визитной карточкой. В соседних
домах двери были зеленые, желтые, белые - они сохранились со времени
постройки самих домов и вполне с ними гармонировали.
Для Мальтерров дубовая дверь с железным орнаментом была символом
респектабельности, признаком принадлежности к буржуазии, приметой
благополучия, и потому о ней подумали прежде всего - значительно раньше,
чем о ванной: она, эта дверь, была свидетельством их благонадежности в
глазах прохожих.
Подобные маленькие слабости очень раздражают тех, кто вышел из этой
среды и в свое время страдал от них, как, например, твой дядя Ваше. Такие
люди не понимают, что в этой жажде респектабельности есть даже что-то
трогательное.
Дому Мальтерров суждено было сыграть важную роль в моей жизни. А ведь
могло случиться, что я никогда бы его не увидел, потому что в тот день
восторженные рассказы Никола вызывали во мне протест, и чем больше он
говорил, тем больше я замыкался в себе. Я вовсе не завидовал его везению,
меня просто раздражало, что он хвастает своей победой и вдобавок, проявляя
непрошеное великодушие, распоряжается мной, чтобы и меня приобщить к своим
радостям.
- Ручаюсь, что Мод тебе понравится, она девушка тонкая, деликатная.