"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

играют роли.
Все пытаюсь представить, какие воспоминания сохранились у тебя о
Везине, какие образы - из тех, что неизвестно почему остаются с нами на
всю жизнь, - запечатлелись в твоей памяти? Конечно, тебе запомнилась
бабушка, сидящая у камина, ведь ты почти всегда видел ее там, и тебе,
должно быть, казалось странным, что она никогда ничего не делает - не
шьет, не вяжет, как все другие старушки. Она и не читала, и даже радио в
доме не было. С утра до вечера сидела она у камина, не двигаясь, глядя
прямо перед собой; зимой ни разу не нагнулась к огню, чтобы подкинуть
полено или поправить дрова. Однажды в отсутствие г-жи Перрен, которая вела
их хозяйство, отец ненадолго отлучился, и когда вернулся, пол уже
занимался (горящая головня выскочила из камина), а бабушка равнодушно
смотрела на это.
Тебя раздражала эта старая женщина? Досадно было, что у тебя такая
бабушка, правда?
А ведь когда-то в этом самом саду, заросшем бурьяном, в котором ты
иногда играл по воскресеньям, она девочкой, приезжая на каникулы, играла с
подругами в крокет. Ты сам невольно напомнил мне об этом, притащив однажды
найденные заржавевшие крокетные воротники, чтобы спросить, что это такое.
Как весело, должно быть, было тогда на этой вилле! Во всяком случае,
она была совсем новой. Ее построили родители твоей бабушки в те времена,
когда Везине был еще модным дачным местом.
Тебе приходилось слышать, что у меня пять теток, пять сестер твоей
бабушки, но видел ты на похоронах только одну из них - тетю Софи; она
вдова, в Париже живет неподалеку от нас, однако мы никогда не встречаемся.
Остальные сестры умерли, большую часть своей жизни они провели далеко -
одна в Марокко, другая в Соединенных Штатах, третья жила всюду понемногу,
поскольку муж ее был дипломатом. Была еще одна сестра, но о ней ничего не
известно. У них есть дети и внуки, я с ними не знаком, и ты тоже никогда
их не узнаешь.
В сущности, твоя бабушка задолго до того, как ты родился, покинула
нас. Она жила в ином времени, нежели мы, она вернулась назад, к тем
девочкам, с которыми играла в крокет.
Мой отец это понимал и не пытался пробудить ее от этого сна с
открытыми глазами; он только заботился о ней. Стал сиделкой, отказался от
всего, от самого себя.
У него осталось одно занятие - следить за постепенным угасанием ее
жизни.
Может быть, и в самом деле от этого он стал немного не в себе. Жизнь
вдвоем, с глазу на глаз, нарушаемая только присутствием г-жи Перрен, была
подчинена строгому, раз и навсегда установленному порядку, определенному
режиму, который нередко служит людям формой самозащиты.
Последние годы отец мог во время разговора вдруг вскочить, чтобы
поставить на место какую-нибудь безделушку, нечаянно сдвинутую во время
уборки.
Когда два года назад умер г-н Ланж, пенсионер, занимавший домик
напротив, и там поселились какие-то молодожены, отец всерьез собрался
подать на них жалобу за то, что они при открытых окнах включают радио.
Соседские мальчишки, облюбовавшие их улочку для своих игр, потому что
она одна из самых тихих, сами того не подозревая, стали для отца с матерью