"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автора

казалось. Я чему-то служила. Твой отец считал мое самопожертвование вполне
естественным, и ему в голову не приходило спросить, не устала ли я. В моей
жизни была цель, существование мое имело смысл. Кому, по-твоему, пришла
мысль открыть кабинет поэлегантнее и поискать новую клиентуру?
Тебе ответят, что мне: из честолюбия, чтобы жить на вилле, иметь
служанку, носить модные платья.
Неправда! Это твой отец хотел утвердиться в жизни, доказать себе, что
его карьера удалась.
Да, я получила виллу. У меня появилась Ноэми, появилось свободное
время, возможность не носить по году одно и то же платье.
Только вот у нас с отцом не стало, если так можно выразиться,
контакта, разве что за столом.
Она все более оживлялась, говорила отрывисто.
- Не я, а он приглашал своих друзей-врачей. Он таскал меня каждое
воскресенье на яхту к Поцци, где я должна была развлекать разговорами его
мерзкую жену, пока мужчины ловили рыбу в море у островов. Это он.
- Хватит, мама, - бросил Андре, вставая.
- Думаешь, я лгу?
- Ничего я не думаю. Извини, но я не хочу больше слушать.
- Воображаешь, что я сержусь на твоего отца?
- Я вообще ничего не воображаю.
- Неужели ты не понимаешь, Андре, что должен знать?
Она подошла к нему, худенькая и трогательная в своем бикини, положила
руки ему на плечи.
- Я не хочу терять сына. Ведь ты, - умоляю, пойми, - единственное,
что осталось в моей жизни. Казалось, он сдался.
- Понимаю, ма.
- Ты действительно понимаешь меня? Понимаешь, что моя жизнь потеряла
всякий смысл, и если я цепляюсь за Наташу...
Она припала головой к его груди; он попытался высвободиться.
- Не будь строг ко мне, Андре. Сперва узнай все.
Что он мог ей ответить? Он чувствовал себя неуклюжим, инертным, и его
волнение оставалось чисто поверхностным. Оно рассеется, как только она его
отпустит.
- Не плачь, ма.
- Не бойся. Это хорошие слезы, они несут облегчение Она обхватила его
руками и прижалась к нему еще сильнее, но тут из окна гостиной до них
донесся голос Нозми. - К телефону, мадам.
Они не слышали звонков, вернее, те смешались с шумом бульвара Карно.
- Кто?
- Мадам Наташа.
Она отстранилась от него и, прежде чем уйти, вздохнула:
- Видишь!
Он не стал подниматься на чердак, а взял мопед и гонял по городу до
половины девятого. Когда он вернулся, родители, серьезные и молчаливые,
были уже за столом.
Мать надела платье, сделала прическу, накрасилась, стерев с лица все
следы переживаний в саду.
- Опаздываешь, - рассеянно заметил отец.
- Извини.