"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автора

- Ты действительно так считаешь, Андре? У тебя еще сохранились
иллюзии на мой счет. Во всяком случае, себя я не люблю, и гордиться мне
нечем.
Отец знал, что жена сейчас у сына и, наверное, нервничал. А может
быть, стоял внизу под лестницей, прислушиваясь и в любой момент ожидая
взрыва.
- То, что я рассказала тебе в субботу о Наташе, неправда. Не знаю,
зачем я это сделала. Видимо, потому, что вы сваливаете все на Наташу, и
мне инстинктивно захотелось защитить ее.
Он не спросил, означало ли вы отца и его самого, и что
подразумевалось под все.
Он больше не бунтовал, сидел мрачный, смирившийся. Терпел,
подавленный усталостью, бессонной ночью, а ведь ему было жизненно
необходимо спать вдоволь.
- Наташа - я лучше поняла это вчера, когда заново разобралась в своих
мыслях, - никогда по-настоящему не любила сына. И я задумалась: а верно ли
утверждение, что все женщины обладают чувством материнства, или это просто
миф?
Она никогда ни с кем не считается, да и не считалась.
Наташа - не славянка и не имеет никакого отношения к известной
русской семье, о чем она распускает слухи. Родилась она под Парижем, в
Исси-ле-Мулино, где ее отец служил почтальоном, а брат до сих пор держит
сапожную мастерскую.
Можешь себе представить, через что она прошла и что ее ожидало в
жизни.
Она всегда думала и до конца дней своих будет думать только о себе.
Вряд ли она станет другой. Ее сын - случайный ребенок; с рождения она
передоверила его нянькам, потом гувернанткам.
Мужья, любовники тоже не много значили для нее, разве что с точки
зрения карьеры, и если теперь, главным образом в подпитии, она говорит о
Джеймсе с показной нежностью, то лишь потому, что он еще может пригодиться
- хотя бы для легенды, которую она создает о себе.
В действительности она холодна, расчетлива. Порой я ее ненавижу.
- Зачем же ты так часто встречаешься с ней? - робко спросил Андре,
когда она, уставясь в одну точку, замолчала. - А куда, по-твоему, я могла
приткнуться? Ты хоть раз задумался об этом? Жены местных врачей, с
которыми дружит твой отец, не любят меня, и я плачу им той же монетой.
Мещанки, они живут по убогим принципам, которые сами же первые и
нарушают при условии, что никто ничего не узнает.
Если я и говорила тебе о Наташе...
Она опять замолчала, словно хотела уточнить свою мысль, найти нужные
слова.
- Я не равнодушна, не расчетлива. И тем не менее во мне есть что-то
от Наташи. Сложись все иначе, моя жизнь, вероятно, стала бы похожей на
Наташину. Мне тоже пылко хочется жить. Нет, не совсем так, скорее, жажда...
- Ты жалеешь?
- Теперь не знаю. Я люблю вас обоих, Андре, и, верь: здесь я не
способна солгать. Твой отец мне не верит. Иногда ему кажется, что я его
ненавижу, и порой я действительно ненавижу его.
Я не сержусь за то, что он сделал меня женой дантиста. Я не сержусь