"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автора

на полу, в углу комнаты, рубашка.
- Можешь лечь на пол.
- Не сегодня.
Ему хотелось остаться с отцом лицом к лицу.
- Мой милый Андре, мы все трое только что пережили кризис и, видимо,
не последний. Садись поудобней и выслушай меня спокойно.
- Я спокоен.
- Ты ездил к Франсине?
- Мы встретились в Ницце.
- И ты ей все рассказал?
- Я поступил неправильно?
- Как раз напротив: это пошло тебе на пользу. Я знаю, что мама
говорила с тобой, и догадываюсь о чем.
Он с раздражением ждал слов, которые называл про себя "главными".
Отец же не спешил, заговорил вновь не сразу, и Андре, не удержавшись,
спросил:
- Это неправда, да?
- Правда, что я ошибался, но не настолько, как она мне приписывает. Я
пришел к тебе не оправдываться. И если я должен кого-то защищать, так это
ее.
Я полюбил ее с первого взгляда и люблю до сих пор, даже больше, чем
раньше. Только я, видимо, плохо любил, потому что не сумел сделать ее
счастливой.
Андре ждал не этих слов, и ему захотелось ощетиниться, как случалось
порой, когда приходили к нему на чердак.
- Тебе шестнадцать с половиной, а мы, забывая об этом, впутываем тебя
в проблемы сорокалетних людей.
Когда я встретил твою мать, я был робким, замкнутым юношей, плохо
знавшим жизнь, а женщин и подавно.
Я мечтал окончить медицинский факультет и стать одним из скромных
исследователей в Институте Пастера. Кто знает, может быть, благодаря
упорству и я сделал бы какое-нибудь маленькое открытие. Ты, как, впрочем,
и многие, даже не подозреваешь, что в зубопротезном деле существует метод,
носящий мое имя.
Отец покраснел, словно стыдясь такого приступа гордости.
- В твоей матери бурлила жизнь, это-то и соблазнило меня. Здесь можно
бы и поставить точку. Все остальное - моя вина, и я хочу, чтобы сегодня ты
это понял. Из нас двоих платит она одна; она несчастна, потому что не
может, как я, ни проводить по десять часов в день в рабочем кабинете, ни
уединяться по вечерам в мастерской.
Она была любовницей Каниваля и не скрывала этого от меня, как и того,
что до него у нее были и другие. Почему же теперь мы должны осуждать ее?
Разве она не вправе сама строить свою жизнь, не думая о предрассудках?
Моя мать, официантка из кафе, тоже не была девственницей, когда отец
полюбил ее.
Я знал все, все принял и тем не менее с первых же дней взбунтовался.
Твоя мать не передавала мне, что говорила тебе в последнее время не
было необходимости. Периодически, когда у нее начинается срыв, она
испытывает желание бросить мне в лицо эти слова. Понимаешь, сын?
Андре кивнул, прислушиваясь к дроби дождя по ставням.