"Жорж Сименон. Плюшевый мишка" - читать интересную книгу автора

- Ну, а вдруг тебе станет плохо...
- Тогда я постучу в потолок палкой твоего отца.
Соседка сверху сообразит, в чем дело.
Радио на столе, которое она только что выключила, не было его
подарком. Да она ничего от него и не взяла бы. Она открыла для себя одно
семейство, родственников по матери, ему неизвестных, он только изредка
краем уха слышал обо всех этих Нику, Папе и Варнье. Одни из них жили в
Версале и в Париже, другие, молодые, обосновались в Северной Африке.
Все они зарабатывали жалкие крохи, и мать сильнее всего привязалась к
тем, кого судьба особенно преследовала. Она знала все их семейные драмы,
знала, кто потерял работу, знала, что у одной из внучатых племянниц рак, а
у другой - преждевременные роды и ребенок-инвалид.
Она навещала тех, кто жил не слишком далеко от нее, теперь она им
приносила маленькие пакеты, а остальным писала длинные письма; вот и
сейчас у нее на столе лежало неоконченное письмо.
- Еще стопочку... Пей, пей! Твой отец всегда выпивал две...
- Разве папа пил?
Она разом посуровела:
- Уж не воображаешь ли ты, что твой отец был пьяницей? Ни разу за всю
нашу совместную жизнь - слышишь: ни разу! - не пришел он домой пьяным.
Да я бы этого и не допустила. Он выпивал одну рюмку в кафе, в
дружеской компании, да и заходил он туда не столько ради игры в карты, а
потому что любил поговорить о политике. Он был апостолом истины! Ради
своих идей он пожертвовал всем.
Пронзительным взглядом она дала ему понять, как огромна разница между
его отцом и им самим.
- Немного вина за обедом, как у всех принято, а вечером, За чтением
газет - две рюмочки...
Он не решился попросить у нее разрешения зайти в свою бывшую комнату
- он знал, что и там ничего не изменилось: те же обои в розовых и голубых
цветах, та же этажерка, на которой все в том же строгом порядке стоят его
школьные учебники и призы.
Зачем он пришел сюда в этот вечер? Только что, сидя за рулем, он не
понимал зачем, даже не задавался таким вопросом. Но теперь, когда вроде бы
нашел ответ, у него перехватило горло.
Разве его приход - не прощальный?
- Знаешь, мама...
Старуха бесстрастно смотрела на него в упор. Он боролся с желанием
сказать ей. Лучше было бы оставить письмо.
- Ну, что ты хотел мне сказать?
Казалось, она смягчилась. Может быть, она ждала, что он наконец-то
признается в том, что, несмотря на видимые успехи и деньги, он несчастен?
И тогда она пожалела бы его.
Нет, в этом он не способен сплутовать, даже ради того чтобы его
пожалели. Да и не жалость ему нужна. Он написал бы ей совсем о другом, но
вот о чем - уже улетучилось из головы. При всем желании он не мог уловить
свою мысль.
Его осенило, когда он глядел на отцовское кресло, на стойку с
трубками, на книги в потрепанных переплетах, когда он думал о своей
детской комнате и видел перед собой стол с очками, служившими по очереди