"Жорж Сименон. Мегрэ в Нью-Йорке" - читать интересную книгу автора

вытянув шею, старик поверх очков смотрел на вошедших.
- Извините, что побеспокоил вас, - произнес Мегрэ, за спиной которого
прятался клоун.
В комнате находилась еще старуха, такая же тучная, как и Жермен,
краснолицая, с подозрительно белокурыми волосами; она улыбалась грубо
накрашенным ртом.
Уж не попали ли они в музей восковых фигур? Нет. Эти фигуры
двигались, а на маленьком столике, рядом с нарезанным пирогом, стояли две
чашки с чаем, от которых шел пар.
- Роналд Декстер сказал, что сегодня вечером я могу получить
интересующие меня сведения.
Стены, сплошь увешанные афишами и фотографиями, были не видны. На
самом почетном месте красовался шамберьер (Шамберьер - длинный кнут,
употребляемый в цирке или в манеже) с рукояткой, украшенной разноцветными
лентами.
- Люсиль, подайте, пожалуйста, господам стулья.
Голос, конечно, остался таким же, как в те времена, когда этот
человек выходил на манеж, объявлял коверных и рыжих; этот голос странно
звучал в тесной комнатушке, такой захламленной, что бедной Люсиль
трудненько было освободить два черных стула, обитых красным бархатом.
- Да, этот юноша знавал меня когда-то... - произнес старик, Прямо
начало стихотворения! Прежде всего, Декстер в глазах старого циркача был
"юношей". И, кроме того, он был тем, кто "знавал меня когда-то", а не тем,
"кого я когда-то знавал"...
- Я знаю, что вы в трудном положении. Если бы ваш сын проработал в
цирке хотя бы несколько недель, вам достаточно было бы сказать: "Жермен,
это было в таком-то году. Он принимал участие в таком-то номере. Выглядел
таким-то и таким-то", И Жермену даже не пришлось бы копаться в своих
архивах.
И он указал на кипы бумаг, лежавших всюду - на столах и стульях, на
полу и даже на кровати, так как Люсиль вынуждена была положить их туда,
чтобы освободить два стула.
- У Жермена все здесь.
Он постучал себя по лбу указательным пальцем.
- Но так как речь идет о кафешантанах, я говорю вам: "Вы должны
обратиться к моему старому другу - к Люсиль. Она здесь. Она слушает вас.
Соблаговолите адресоваться к ней".
У Мегрэ погасла трубка, а ему сейчас так надо было затянуться, чтобы
освоиться с обстановкой. Он держал трубку в руке, и вид у него был,
наверное, довольно растерянный, потому что тучная дама опять улыбнулась
ему - улыбка казалась кукольной на ее грубо раскрашенном лице - и сказала:
- Можете курить. Робсон тоже курил трубку. Я тоже покуривала
несколько лет после его смерти. Может быть, вы меня не поймете, но это
как-то приближало меня к нему.
- Вы создали очень интересный номер, - из вежливости пробормотал
комиссар.
- Откровенно говоря, лучший в этом жанре. Это вам всякий скажет.
Робсон был неподражаем. Как он умел держаться! Вы не можете себе
представить, что значит в нашей профессии умение держаться. Он одевался на
французский манер - облегающие штаны до колен и черные шелковые чулки.