"Жорж Сименон. Грязь на снегу (Роман)" - читать интересную книгу автора

Конечно, он убьет Евнуха не из-за Хольста - все решено гораздо
раньше.
Только вот минуту назад номер, который он собирается отколоть, был
полной бессмыслицей, пустым озорством, мальчишеством. Какое это он
придумал еще определение? Ах да, потеря невинности.
Теперь все переменилось. Он этого хочет, идет на это совершенно
сознательно.
В мире остались только Хольст, Мицци и он; унтер-офицер отошел на
второй план; Кромер и его дружок Берг утратили всякое значение.
В мире остались только Хольст и он, Франк.
Честное слово, дело выглядит так, словно он сам выбрал Хольста,
словно всегда знал, что в определенный момент тот войдет в его жизнь.
Можно подумать, что всю эту историю он затеял только ради
вагоновожатого.
Спустя полчаса он постучался условным стуком с черного хода,
которым попадаешь к Тимо из глубины аллейки. Отпер сам Тимо. Клиенты
почти все разошлись; одну из девиц, пивших с Евнухом, рвало в раковину
на кухне.
- Кромер ушел?
- Что?.. Да, да... Просил тебе передать - у него встреча в Верхнем
городе.
Нож, вытертый досуха, лежал у Франка в кармане. Тимо, словно не
обращая внимания на завсегдатая, мыл бокалы.
- Чего-нибудь выпьешь?
Франк чуть было не согласился. Но предпочел доказать себе, что ни
капельки не взволнован и в спиртном не нуждается. А ведь ему пришлось
ударить второй раз: спина у Евнуха словно нафарширована салом. Другой
карман Франка тоже оттопыривается: там пистолет.
Показать его Тимо? Это не опасно - Тимо будет молчать. Нет, это
дешевка: так поступил бы любой.
- Доброй ночи!
- Ночуешь у матери?
Ночевать Франку случалось где попало: иногда
у Тимо в хибаре, что позади заведения - там живут девицы на
пансионе; иногда у Кромера - у того прекрасная комната и свободный
диван; иногда еще где-нибудь. Но в кухне у Лотты всегда стояла
раскладушка для него.
- Иду домой.
Это рискованно: тело все еще валяется на тротуаре. Однако
добираться до моста и брать в обход по главной улице квартала еще
опасней - того гляди на патруль нарвешься.
Труп унтера все так же перегораживал тротуар- голова на куче снега,
ноги на черной тропке, - и Франк перешагнул через него. Вот тут ему в
первый и последний раз стало страшно. Он боялся услышать за спиной
шаги, боялся увидеть, например, что Евнух приподнимается.
Он позвонил и долго ждал, пока привратник нажмет на кнопку у
изголовья постели, чтобы отпереть подъезд. Первые марши одолел
довольно быстро, потом замедлил шаг и, наконец, у двери Хольста, из-
под которой пробивался свет, начал насвистывать, как бы давая знать:
это он.