"Жорж Сименон. Кабачок Нью-Фаундлендцев" - читать интересную книгу автора

валяются у вас в ногах, когда их никто не видит, и даже не здороваются с
вами, когда они не одни.
Она расхохоталась - мерзким смехом! - и в упор посмотрела на девушку,
которая вся зарделась.
- Сколько с нас, официант? - спросил Гастон Бюзье, спеша прервать
сцену.
- Мы не торопимся. Повторите, официант. И принесите мне земляных
орехов.
- У нас их нет.
- Тогда сходите и купите их для меня. Вам ведь за это, по-моему,
платят?
Два соседних столика тоже были заняты. Все смотрели на новую пару,
которую нельзя было не заметить. Мегрэ был встревожен. Он, безусловно,
хотел положить конец этой сцене, которая могла закончиться плохо.
Но перед ним, весь дрожа, сидел радист, и комиссар внимательно
наблюдал за ним. Это было как вскрытие. Ле Кленш не шевелился. Он сидел не
лицом к женщине, но все-таки должен был неясно видеть ее слева, во всяком
случае, видел розовое пятно ее блузки. Глаза его, тускло-серые, были
устремлены в одну точку. А рука, лежавшая на столе, медленно-медленно
сжималась, как щупальце морского животного.
Пока еще нельзя было ничего предсказать. Что он? Вскочит и убежит?
Или бросится на ту, которая говорит не переставая? Или...
Нет, он не собирался делать ничего такого. С ним происходило нечто
более странное: сжималась не только его рука, сжималось все его существо.
Он съеживался. Уходил в себя. Не шевелился. Но эта полная неподвижность
становилась просто невероятной.
- Это напоминает мне одного моего любовника, который был женат и имел
троих детей...
Мари Леоннек тяжело дышала. Чтобы скрыть волнение, залпом выпила свой
шоколад.
- Это был самый страстный человек на свете. Иногда я отказывалась
принять его, и он рыдал на лестничной площадке: "Моя крошка Адель", "моя
обожаемая малышка", изрядно отравляя кровь другим жильцам. Однажды в
воскресенье встречаю его. Он гуляет с женой и ребятами. Слышу, жена
спрашивает: "Кто эта женщина?" А он с важностью отвечает: "Конечно, шлюха.
Видно уже по тому, как она одета".
И Адель рассмеялась.
Она разыгрывала комедию для публики. Старалась угадать по лицам
окружающих, какое производит впечатление.
- Есть все-таки люди со слабым характером. Спутник ее снова вполголоса
попытался ее урезонить.
- А ты помалкивай. Я плачу за то, что заказала, правда? Никому не
причиняю вреда. Значит, мне никто не может ничего сказать. А где же орехи,
официант? Подайте еще кюммеля.
- Может быть, пойдем? - предложила г-жа Мегрэ.
Но было уже поздно. Адель завелась. Чувствовалось, что, если они
попробуют уйти, она пойдет на все, чтобы устроить скандал.
Мари Леоннек неподвижно уставилась на стол; уши у нее горели, глаза
сверкали, губы раскрылись от тоскливого волнения.
Ле Кленш опустил веки и сидел, ничего не видя, с застывшим лицом.