"Жорж Сименон. Петерс латыш " - читать интересную книгу автора

Движения его были спокойны, даже медлительны - наверное, из-за его
собственного состояния. Комиссар не решался дотронуться до груди Торранса.
Наконец он положил руку ему на сердце и застыл на ковре, не отрывая глаз от
своего товарища.
Торранс был мертв! По лицу Мегрэ прошла легкая судорога. Он стиснул
кулаки. В глазах у него помутилось, и тишину запертой комнаты взорвало
страшное ругательство.
Нет, это не выглядело смешно. Это было грозно! Трагично! Страшно!
Мегрэ посуровел. Он не плакал. Он не мог плакать. Со стороны могло
показаться, что он тупо уставился на Торранса, но на лице комиссара были
написаны другие чувства - неудержимая ярость сменялась невыразимой болью и
необъяснимым удивлением.
Торрансу было тридцать. Вот уже пять лет, как они работали вместе.
Рот у Торранса был полуоткрыт, словно в отчаянной попытке глотнуть
свежего воздуха.
Как раз над тем местом, где находилось тело, в номере наверху упали на
пол чьи-то ботинки.
Мегрэ оглянулся: он искал врага. Грудь его тяжело вздымалась.
Время шло, но комиссар не двигался: он поднялся с колен только тогда,
когда почувствовал, что силы его на исходе.
Он подошел к окну, распахнул его. Перед ним расстилалась пустынная
лента Енисейских полей. Комиссар постоял, подставив лоб свежему ветру,
затем вернулся к Торрансу и снял с его лица повязку.
Это была камчатная салфетка с монограммой отеля "Мажестик". Она еще
распространяла слабый запах хлороформа. Мегрэ стоял совершенно
опустошенный, в голове, оставляя после себя тягостное ощущение, роились
неясные мысли.
Еще раз, как тогда в коридоре, он прислонился плечом к стене и
почувствовал внезапную слабость. Ему казалось, что он постарел сразу на
несколько лет, потерял всякую надежду. В эту минуту он готов был
разрыдаться. Но он был сделан из другого теста, слишком крупен, слишком
силен.
Перегораживавший комнату диван подпирал так и не убранный стол, на
котором среди куриных костей валялись на тарелке окурки.
Комиссар потянулся к телефонному аппарату. Но тут же сердито щелкнул
пальцами, опустил руку и опять подошел к телу Торранса, от которого не мог
отвести пристального взгляда.
При мысли о предписаниях, прокуратуре, формальностях,
предосторожностях, которые необходимо было соблюдать, лицо его исказилось
горькой иронией.
При чем все это? Речь идет о Торрансе! Все равно что о нем самом, о
Мегрэ.
Торранс был свой, он...
Под маской внешнего спокойствия в нем кипело такое бешенство, что,
расстегивая жилет, Мегрэ с мясом вырвал две пуговицы. И в этот миг он
увидел то, чего не заметил раньше. Лицо его приобрело свинцовый оттенок.
На сорочке Торранса на уровне сердца темнело маленькое бурое пятнышко.
Горошина - и та казалась бы больше! Единственная капля крови,
свернувшаяся в комочек величиной с булавочную головку.
Мегрэ потерянно взглянул на распростертое тело, лицо его исказилось