"Жорж Сименон. Петерс латыш " - читать интересную книгу автора

непрерывным потоком слетали у нее с губ.
Из лифта с разбитым стеклом вышел переводчик администрации в
сопровождении полицейского.
- Увести, - приказал Мегрэ.
За его спиной раздались приглушенные крики протеста.
Казалось, комиссар один заполнял весь коридор.
Упрямый, неповоротливый, Мегрэ подошел к Мортимеру.
- Ну что?
Врач пустился в длинные объяснения: он был немцем, французским владел
плохо и постоянно путал слова обоих языков.
Выстрелом миллиардеру практически снесло челюсть.
На ее месте зияла красно-черная дыра.
Рот, который не был больше ртом, неожиданно приоткрылся, оттуда
вырвалось клокотанье и хлынула кровь.
Никто ничего не понял - ни Мегрэ, ни врач, который, как выяснилось
впоследствии, был профессором Боннского Университета, ни те несколько
человек, что стояли ближе всего к умирающему.
На шубе Мортимера лежал пепел от его сигары. Одна рука так и осталась
разжатой, застыв с растопыренными пальцами.
- Мертв? - спросил комиссар.
Врач отрицательно качнул головой, и оба замолчали.
Шум в коридоре стихал. Полицейский шаг за шагом оттеснял
сопротивляющихся любопытных.
Губы Мортимера сомкнулись и опять приоткрылись.
Врач застыл и несколько секунд не двигался.
Потом поднялся, словно стряхнув с себя тяжесть, и сказал:
- Мертв, ja {да (нем.)}... Это было тяжело.
На шубу убитого кто-то наступил, и на одной поле явственно отпечатался
след ботинка.
В дверном проеме возник и молчаливо застыл полицейский сержант с
серебряными галунами.
- Какие распоряжения?
- Заставь выйти всех без исключения, - приказал Мегрэ.
- Женщина вопит.
- Пусть вопит.
И Мегрэ застыл около камина, в котором так и не развели огонь.

Глава 14
Корпорация "Угала"

У людей каждой расы свой запах, которого не переносят представители
других рас. Мегрэ открыл окно и беспрестанно курил, но запах продолжал
раздражать его. Неужели его одежда успела им пропитаться, пока он был в
гостинице "У Сицилийского короля"? Или так пахло на улице? Мегрэ начал
ощущать этот запах уже тогда, когда хозяин гостиницы в черной ермолке
приоткрыл перед ним окошечко на своей двери. Запах усиливался от этажа к
этажу. В комнате Анны Горскиной он был особенно густ. Правда, там повсюду
была разбросана еда. Куски дряблой колбасы отвратительного розового цвета,
нашпигованной чесноком. На блюде - жареная рыба, плавающая в кислом соусе.
Окурки русских папирос. Полдюжины чашек с остатками чая на донышке.