"Дэн Симмонс. Утеха падали" - читать интересную книгу автора

горло.
"Я буду жить". В этой мысли ритм был сильнее самих слов, сильнее любого
языка. Эта мысль шла контрапунктом всему, что Сол видел и испытал за пять
месяцев в лагере. "Я буду жить". От этой мысли шел свет и тепло,
пересиливавшие страх перед холодной, головокружительной пропастью, которая
все грозила разверзнуться внутри и поглотить его. Пропасть вроде того рва.
Сол видел его. Он и другие рядом с ним забрасывали комьями холодной земли
еще теплые тела; некоторые из них продолжали шевелиться: ребенок слабо
двигал рукой, как будто махал кому-то на станции или метался во сне - а они
кидали лопатами эти комья и разбрасывали известь из неподъемно тяжелых
мешков. Охранник-эсэсовец сидел на краю рва и болтал ногами, его белые
мягкие руки лежали на черной стали автоматного ствола, на шершавой щеке
белел кусочек пластыря, видно, порезался, когда брился, но порез уже
заживал; а белые обнаженные тела слабо шевелились, и Сол засыпал ров комьями
грязи, и глаза его были красными от облака извести, висевшего в зимнем
воздухе, как меловой туман.
"Я буду жить". Сол сосредоточился на мощи этого ритма и перестал
обращать внимание на свои дрожащие руки и ноги. Двумя ярусами выше его нар
кто-то зарыдал в ночи. Сол чувствовал, как вши ползут по его рукам, по
ногам, разыскивая место, где его холодеющее тело было теплее всего. Он еще
плотнее сжался в комок, хотя понимал, что заставляет этих паразитов
двигаться - они подчинялись непреодолимому инстинкту, без мысли и логики:
выжить.
Камень опустился еще ниже, в лазурную глубь. Балансируя на грани сна,
Сол рассматривал грубо нацарапанные буквы. "Я буду жить".
Вдруг глаза Сола распахнулись; в голове мелькнула мысль, от которой
стало холоднее, чем от ветра, свистевшего сквозь неплотно прилегающую раму.
Третий четверг месяца. Он был почти уверен, что сегодня третий четверг
месяца. Они приходили по четвергам, в третий четверг. Но не всегда. Может
быть, в этот раз их не будет. Сол закрыл лицо согнутыми в локтях руками и
свернулся в еще более плотный клубок, как зародыш.
Он уже почти заснул, когда дверь барака распахнулась. Их было пятеро:
два охранника из Ваффен-СС с автоматами, армейский унтер-офицер, лейтенант
Шаффнер и молодой оберет, которого Сол никогда прежде не видел. У оберста
было бледное арийское лицо; на лоб падала прядь светлых волос. Лучи
фонариков побежали по рядам похожих на полки нар. Никто не пошевелился. Сол
чувствовал, что это была за тишина: восемьдесят пять скелетов затаили
дыхание в ночи. Сол тоже затаил дыхание.
Немцы сделали шагов пять вперед; холодный воздух облаком двигался перед
ними, их массивные фигуры проступали силуэтом на фоне открытой двери, а
вокруг них ледяными клубами висел пар от дыхания. Сол еще глубже забился в
хрупкую солому.
"Du!" - раздался голос. Луч фонарика упал на человека в шапке и
полосатой лагерной робе, сидевшего в углу нижних нар за шесть рядов до Сола.
"Komm! Schnell!" Мужчина не шевелился; тогда один из эсэсовцев рывком
вытащил его в проход. Сол услышал, как по полу царапают голые ноги.
"Du, raus!" Еще раз. "Du!" И вот уже трое мусульман стоят невесомыми
пугалами перед массивными фигурами немцев. Процессия остановилась за четыре
ряда от нар Сола. Эсэсовцы обшарили фонариками средний ряд. В их свете
блеснули красные глаза, как будто из полуоткрытых гробов уставились