"Иван Симонов. Охотники за сказками " - читать интересную книгу автора

Иван Алексеевич Симонов


Охотники за сказками


Забытые тетради

В дальнем, сумеречном углу чулана - старый-старый, плетенный из
очищенных ивовых прутьев походный солдатский сундук. Его плели седобородые
старожилы Зеленого Дола под разливы тальянки и рекрутские припевки
деревенских парней.
В ту осень провожали зеленодольцы земляка на военную службу. Были ему
как прощальный подарок и суровый холст на портянки, и сбереженный по копейке
полтинник соседа, и хранительная материнская ладанка на шею. В последний раз
окидывал взглядом служивый родные просторы, тихую деревеньку, скрепя сердце
снимал с плеч обвившие его руки старой матери. Туманились в глазах луга и
рощи.
В такую минуту и поднесли старики зеленодельцы загрустившему новобранцу
походный, сделанный искусными руками сундук. Веяло от свежеочищенных прутьев
клязьминской речной прохладой, горьковатым, с детства знакомым запахом
ивняковых зарослей над водой, словно вместе с подарком передавали мудрые
деды печальному солдату частицу родного озерно-лугового края. Хмурили брови,
смотря на осенние жухлые травы, на рекрутскую подводу посреди села.
Торжественно-степенно, с наказом в дорогу обнимали склоненную голову
служивого. "Бог весть, доведется ли снова свидеться?"
Сами помогли солдату переложить немудрые пожитки из заплечного мешка в
новый вещевой сундук, прикрыли их поверху шитым ручником с каймой,
захлопнули ивовой покрышкой. Старший из седобородых пожелал:
- Полям - плодородия, семье - благополучия, солдату - возвращения.
Низко поклонился солдат провожающим, обнял грустно поникшую молодую
жену, и повозка, заскрипев колесами, тронулась.
С тех пор прошел зеленодольский сундук следом за солдатом большой и
нелегкий путь. Путешествовал по багажным и товарным вагонам, перевалочным
станциям и пересыльным пунктам, по обозным тыловым подводам, по грязным
вещевым чуланам и палаткам маршевых рот и батальонов.
В долгую угодила солдатская служба. Не успел закончить срок
действительной, как началась фронтовая, окопная страда первой
империалистической войны.
Голодал и холодал солдат под Брест-Литовском, держал фронт по сырым
траншеям над Вислой, глотал немецкие газы на реке Ипре "во имя царя и
отечества", бежал и кричал "ура" во время атак и контратак, молча гонял в
котелке по кругу солдатскую овсяную болтушку в час обеда. В сердцах на
чванливых и бездушных правителей, на высокое командование, на свирепого
фельдфебеля, ратующих за войну до победного конца, выражал протест против
кровавой бойни, братаясь с немецкими солдатами. Слушал на митингах
выступления большевиков против войны и однажды, подбодренный примером соседа
по окопу, с размаху засадил штык в землю. "Хватит, повоевали!" После гнал с
трона тем же штыком "помазанника божия и самодержца всея Руси", а вдогон за
ним и временного правителя. Бил юнкеров в Петрограде. За советскую власть,