"Константин Михайлович Симонов. Книга посетителей (про войну)" - читать интересную книгу автора

На востоке вы увидите бесконечные леса и перелески с вьющимися между ними
узкими лесными дорогами.
На юге вам откроются мягкие желто-зеленые очертания осенних холмов Сербии,
зеленые пятна пастбищ, желтые полосы жнивья, красные квадратики сельских
черепичных крыш и бесчисленные черные точки бредущих по холмам стад.
На западе вы увидите Белград, разбитый бомбардировками, искалеченный боями
и все же прекрасный Белград, белеющий среди блеклой зелени увядающих садов
и парков.
На севере вам бросится в глаза могучая серая лента бурного осеннего Дуная,
а за ней тучные пастбища и черные поля Воеводина и Баната.
И только когда вы окинете отсюда взглядом все четыре стороны света, вы
поймете, почему Неизвестный солдат похоронен именно здесь.
Он похоронен здесь потому, что отсюда простым глазом видна вся прекрасная
сербская земля, все, что он любил и за что он умер.
Так выглядит могила Неизвестного солдата, о которой я рассказываю потому,
что именно она будет местом действия моего рассказа.
Правда, в тот день, о котором пойдет речь, обе сражавшиеся стороны меньше
всего интересовались историческим прошлым этого холма.
Для трех немецких артиллеристов, оставленных здесь передовыми
наблюдателями, могила Неизвестного солдата была только лучшим на местности
наблюдательным пунктом, с которого они, однако, уже дважды безуспешно
запрашивали по радио разрешения уйти, потому что русские и югославы
начинали все ближе подходить к холму.
Все трое немцев были из белградского гарнизона и прекрасно знали, что это
могила Неизвестного солдата и что на случай артиллерийского обстрела у
могилы и толстые и прочные стены. Это было по их мнению, хорошо, а все
остальное их нисколько не интересовало. Так обстояло с немцами.
Русские тоже рассматривали этот холм с домиком на вершине как прекрасный
наблюдательный пункт, но наблюдательный пункт неприятельский и,
следовательно, подлежащий обстрелу.
- Что это за жилое строение? Чудное какое-то, сроду такого не видал,-
говорил командир батареи капитан Николаенко, в пятый раз внимательно
рассматривая в бинокль могилу Неизвестного солдата.- А немцы сидят там,
это уж точно. Ну как, подготовлены данные для ведения огня?
- Так точно! - отрапортовал стоявший рядом с капитаном командир взвода
молоденький лейтенант Прудников.
- Начинай пристрелку.
Пристрелялись быстро, тремя снарядами. Два взрыли обрыв под самым
парапетом, подняв целый фонтан земли. Третий ударил в парапет. В бинокль
было видно, как полетели осколки камней.
- Ишь брызнуло!-сказал Николаенко.- Переходи на поражение.
Но лейтенант Прудников, до этого долго и напряженно, словно что-то
вспоминая, всматривавшийся в бинокль, вдруг полез в полевую сумку, вытащил
из нее немецкий трофейный план Белграда и, положив его поверх своей
двухверстки, стал торопливо водить по нему пальцем.
- В чем дело? - строго сказал Николаенко.- Нечего уточнять, все и так ясно.
- Разрешите, одну минуту, товарищ капитан,- пробормотал Прудников.
Он несколько раз быстро посмотрел на план, на холм и снова на план и
вдруг, решительно уткнув палец в какую-то наконец найденную им точку,
поднял глаза на капитана: