"Константин Михайлович Симонов. Далеко на востоке (Халхин-гольские записки) " - читать интересную книгу автора

свидетельство одного из очевидцев о виденном своими глазами.
Остается объяснить, почему эти записи датированы 1948 - 1968 годами.
Вышло так, что, только приведя в порядок все свои материалы, связанные
с Великой Отечественной войной, я сумел вернуться к началу - к Халхин-Голу и
записать все, что сохранилось к тому времени в памяти.
А приготовить эти записи к печати руки дошли только теперь.



Далеко на востоке. Халхин-гольские записки


В июне 1939 года к тогдашнему начальнику ПУРа Мехлису пригласили
группу, как тогда нас называли, "оборонных" писателей, и он предложил нам
поехать в течение лета и осени в командировки в разные части Красной Армии.
Все хотели ехать на Халхин-Гол, но послали туда только Славина, Лапина и
Хацревина, видимо как людей, уже знавших Монголию. Они поехали вслед ранее
уехавшему туда Ставскому. Мне предстояла осенью поездка на Камчатку, в
находящуюся там воинскую часть. Вместо этого во второй половине августа меня
вдруг вызвали в ПУР к Кузнецову (Мехлис, которого он заменял, в это время
был на Халхин-Голе) и спросили, готов ли я ехать в Монголию. Я сказал, что
готов.
Как сейчас помню, Кузнецов спросил меня:
- Как, ничего не жмет?
Я сказал, что не жмет.
Как выяснилось впоследствии, вызов объяснялся тем, что Ортенберг,
редактор газеты армейской группы, действовавшей на Халхин-Голе, телеграфно
запросил "одного поэта".
Когда я сказал, что готов ехать, то выяснилось, что ехать нужно сегодня
же, с пятичасовым экспрессом. Происходило все это в час дня. Кое-как успели
выписать мне литер и выдать деньги. Обмундирование выдать не успели,
сказали, что выдадут на месте.
На пятые сутки я был в Чите, а через сутки уже летел на пассажирском
самолете с окошечками в Тамцаг-Булак - тыловой городок, где стоял второй
эшелон нашей действовавшей в районе Халхин-Гола армейской группы.
Когда мы летели, летчик вышел из кабины и, обращаясь к нам, сказал,
чтобы мы смотрели за воздухом. Я долго смотрел "за воздухом", не обнаружил в
нем ничего особенного, но с удивлением увидел, что все остальные тоже
внимательно смотрят "за воздухом", в котором, видимо, и они ничего такого не
замечали. Только впоследствии я выяснил, что фраза "смотреть за воздухом"
предполагала наблюдение за тем, не появятся ли японские истребители. Тогда я
был далек от такой мысли.
В Тамцаг-Булак прилетели с сумерками, летели туда часа три или четыре
над сплошной желто-зеленой степью бреющим полетом; буквально из-под самолета
выскакивали стада коз и напуганные шумом гуси и утки.
Тамцаг-Булак оказался городом довольно странного с непривычки вида: в
нем было три или четыре глинобитных дома, скорее похожих на сараи, и сотни
три малых, больших и средних юрт.
Ночью мне выдали обмундирование, почему-то танкистское, серое, -
другого, кажется, на мой рост не было. Дали сапоги, пилотку, ремень и пустую