"Мария Симонова. Третья стихия " - читать интересную книгу автора

было. Зато его взгляд порадовала изобилием неприкрытого тела девушка-портье
за стойкой напротив. Обнаженные во множестве участки тела мадемуазель очень
удачно гармонировали с окружающим ее розовым кедровым интерьером.
- Дерева вы мои, дерева... - пропел Михаил, беря курс к стойке, как
одинокий фрегат к уютной пристани. По дороге спохватился и умолк, но
поздно: девушка уже ответно улыбалась на его легкомысленную песню. Он
подошел, деревянным голосом попросил у нее номер на ночь (здравствуй,
дерево, я твой друг!), получил ключ в придачу с мягким многообещающим
прикосновением руки, после чего повернулся и, ощущая всей спиной ее
бархатный взгляд (эх, девчонки, березоньки вы мои гибкие!), направился в
бар.
На третьем ярусе отеля имелся еще открытый ресторан, где столовались
по большей части приезжие, тогда как местная шатия (в том числе и Петр с
Михаилом в былые времена) предпочитала гулять в нижнем баре. Так что место
встречи было негласно определено.
Золотая портьера беззвучно отъехала, и Михаил тут же ощутил легкое
дуновение юности. Здесь все осталось неизменным: тот же рассеянный пыльный
свет, льющийся из имитаций витражных окон, те же коричневые, потемневшие
словно бы от времени дощатые стены, та же стоечка в уютном углублении, а
рядом с ней на своем коронном месте - позаимствованный бог знает в каком
бородатом столетии музыкальный автомат, старый хрипатый бродяга, спевший
Михаилу Летину лучшие в его жизни песни. Громоздкий антиквариат
ностальгически подмигивал Михаилу полированными кнопками.
Сам бар пока что пустовал: завсегдатаи подтягивались сюда не раньше
семи часов. Лишь за стойкой была видна склоненная белокурая головка:
девушка-бармен присутствовала здесь в качестве бесплатного приложения к
автоподатчику, для поддержания псевдоисторического имиджа заведения, и ее
работа - крутиться за стойкой и строить посетителям глазки - начиналась
вместе с наплывом народа. Когда Михаил врубил на старом бродяге свою
любимую "Never!" Эдди Ровера, она приподняла голову и мазанула по нему
прозрачно-рассеянным взглядом. Эх! Совсем иначе встречали его здесь в былые
времена. с Михаил, вздохнув, прошел за один из дальних столиков.
- Два больших пива тысяча первый номер, конец заказа, - сказал он
вазочке с гвоздикой. Вскоре над стойкой поднялся "флаер-разведчик" -
металлический, шириной в два пальца диск, несущий на себе две пузатые
пенные кружки. Подлетел и завис услужливо по правую руку от Михаила. Он
снял и кружки, сказал официанту:
"Свободен, бой."
Блюдо проплыло обратно в бар дожидаться там следующих заказов. Михаил
покосился озабоченно на свои часы: брат запаздывал уже на семь минут.
"Скрасим себе часы ожидания", - подумал Михаил, поднося к губам кружку, и
принялся крупно глотать солоновато-терпкую прохладу. Осушив с налету добрую
половину литровой емкости, он стал цедить пиво, втягивая его сквозь зубы
тонкой струйкой и думая о том, какое неудачное время назначил Петр для
встречи: народу никого, и засветятся они тут, как два маяка в ночном
океане. Девчонки его уже заприметили и смогут, если их спросят, описать
кому надо во всех подробностях.
Костерок неприятных мыслей разгорался все ярче, и пиво его не тушило,
а только добавляло шипения и пара.
Наконец портьера отъехала. Но в дверях вместо ожидаемого брата Петра