"Мария Симонова. Третья стихия " - читать интересную книгу автора

вокруг такси уже мелью предупредительные вспышки лазеров, - делать было
нечего, кроме как доставать из-под кресла последний "огурец". Кики взялся
за монтировку двумя руками, уперев в нее пристальный взгляд, вроде как впал
в транс.
- Проныра, работаем "Торпеду", вдвоем! - распорядился Папаша в сторону
галерки. Толик молчал - то ли согласно, то ли протестующе, но к работе
подключился: через десять секунд общего напряженного молчания простенький
салон такси с собой начал удлиняться, потолок заметно понизился, окна
сузились и округлились, руль под ладонями Папаши трансформировался в
изогнутый штурвал. Приборная панель плавно перетекла в подобие пульта.
Снаружи автомобиль приобрел приятную для глаза аэродинамичную обтекаемость,
лишь цвет его остался прежним - ядовито-зеленым цветом городского такси.
Монтировка в руках Занозы также быстро меняла очертания, отливаясь в
новую форму. Скоро вместо примитивного оружия ближнего боя Заноза имел на
вооружении небольшой лазерник карабинного типа довольно топорной
модификации: на мелкие ухищрения у Кики сейчас не имелось времени.
Все изменения в такси были произведены в считанные секунды. Рексы пока
не решились открыть огонь на поражение, рассчитывая отделаться от
назойливых кредиторов без лишнего кровопролития - наивные с их стороны
надежды, учитывая характер Папаши. Между тем сам Папаша не подозревал, что
гонится, быть может, за собственной смертью и только Занозе было известно,
что веерник у Герта подлинный. Оружие, сляпанное только что наскоро из
монтировки, могло нанести удирающим должникам лишь временные раны. Однако
раны Странников, постоянных жителей Перекрестка Миров, исчезнут без следа в
новой реальности на следующее же утро. При условии, что нанесены они
чем-то, взятым или состряпанным из декорации, вроде вот этого лазерника, а
не подлинным оружием, сработанным мастерами Перекрестка. Если Странника
убивали таким оружием, то это было всерьез и навеки.
Кики не стал говорить отцу о своем подлиннике, уверенный, что
смертельная угроза его не остановит, но подольет в огонь его праведного
гнева бензинчика ярости и наверняка уже спровоцирует длительный межклановый
конфликт. К тому же он подозревал, что Герт не собирается использовать
подлинник - не та ситуация, несерьезная, скорее игровая, - а демонстрирует
его просто для острастки.
Заноза высунулся из окна с зажатым в руке карабином, но выстрелить не
успел: дверца старого такси держалась на честном слове, и этот дефект
перешел по наследству к "Торпеде". Как только Заноза доверил вес своего
тела предательской двери, она подалась и тут же распахнулась во всю ширь,
вытянув с собой Занозу, пронесла его, спешно поджавшего ноги, десяток
метров над асфальтом, а потом взяла да и оторвалась. Вместе с Занозой,
разумеется. Последнее, что он услышал, было его имя, донесшееся с отчаянным
выхрипом из дверного проема. Потом он упал, отцепившись при ударе от
дверцы, прокатился вместе с ней по асфальту, больно трахнулся напоследок
обо что-то головой, тут и становился.
Придя в себя, Заноза сразу же ощутил, что вокруг произошли какие-то
глобальные перемены. Что там стряслось с окружающим миром, Заноза понял еще
до открытия век: произошла полная смена декорации, иными словами - он
вылетел из одной реальности в другую. И вылетел с треском, прихватив с
собой подлую дверь, невинно зеленеющую неподалеку, словно крохотный
изумрудный оазис на идеально ровной безжизненной равнине, куда ее вместе с