"Мария Симонова. Третья стихия " - читать интересную книгу автора

всякой системы и смысла. Каждая "картинка" была живой и объемной: небольшой
треугольничек напротив Михаила был полон трепещущей зеленой листвой и
захлебывался игрой светотени; справа в неровном квадрате плескались
переливчатые морские волны, отбрасывая солнечные блики сюда, в костлявый
осенний лесок. Рядом находилась картинка с фасадом полуразрушенного здания,
и ветер гнал пыль по растрескавшейся мостовой. Большинство фрагментов
казались непонятными, как кусочки полотен, вырванные из плоти больших
картин змеились только загадочные линии и играли живые краски. В одном
месте царил непроглядный мрак, бездонный и словно бы полный содержания и
этот отрезок походил больше всего на большую раскоряченную кляксу.
Михаил Летин, законченный виртуалыцик и сюрреалист, ко всему прочему
еще и Проводник, сделал предположение, что вокруг приютившего их лесного
островка плавают большие и маленькие обрывки самых разных реальностей. Да и
сам островок пасмурной осени, куда они только что свалились, походил на
точно такой же самостоятельный фрагмент, "вырезанный" сверхъестественными
ножницами из какого-то неведомого мира.
- Эй, Проводники, куда это вы нас закинули? - подал голос Петр Летин,
удивленно обозревая дрейфующий со всех сторон пространственный коктейль.
- Это Окраинное Месиво, - откликнулся сидящий на земле под деревом
Заноза. - На всем перекрестке не найти лучшего места, чтобы спрятаться.
Хотя здесь и небезопасно. - Он вскочил и сделал широкий жест рукой.
- Ну, выбирайте.
- Что мы должны выбирать? - тупо спросил к Петр. Ему ответил Карриган,
успевший только что помочь встать на ноги обеим дамам. "Эх, мне бы первому
догадаться подать ей руку..." - подосадовал к мысленно Михаил на свою
несообразительность. - Если я не ошибаюсь, мы можем выбрать любую картину
из этой галереи. И шагнуть в нее, как в и детской сказке. Не желаете,
например, искупаться?
Осклабившись, Карриган кивнул в сторону морского пейзажа, способного
заставить любого мариниста (вплоть до великого Бодо Паркокри, про которого
говорили, что волны на его картинах так и плещутся) застрелиться от
сознания собственной профнепригодности.
- Боже мой, где я... Помогите... Полное нарушение всех физических
законов... - раздалось откуда-то сверху сбивчивое бормотание. Подняв
головы, они обнаружили барахтающуюся фигуру, распятую в кроне одного из
окружающих деревьев.
- И этот здесь, - недовольно буркнул Петр.
- Ишь куда запрыгнул, Попрыгунчик. - Рик оценивающе смерил взглядом
высоту дерева и заявил:
- Как хотите, а я за ним не полезу. Хватит одного Аткина.
Героический бежевый господин, за которым начало уже закрепляться
отнюдь не героическое прозвище Попрыгунчик, трепыхался в ветвях, словно
муха в паутине, и физические законы были для него нарушены куда изрядней,
чем для остальных. Даже тучный Фредди Бельмонд сидел неподалеку целый и
невредимый, ошарашенно держась одной рукой за голову, а другой за челюсть,
утопшую от удивления в шейных жировых складках.
- Сейчас я его выручу, - улыбнулся Странник и направился к дереву,
содрогающемуся от трепыханий свалившегося на него с неба неуемного
злосчастья. Заноза положил ладонь на ствол, закрыл глаза, и ветки наверху
под неудачником стали гнуться, как резиновые. Господин начал довольно