"Мария Симонова. Вирус хаоса" - читать интересную книгу автора

"Сейчас эта "бедняжка" устроит кой-кому сногсшибательный разнос", -
подумал он. Прятаться и дальше в компьютере от назревающего стихийного
бедствия не имело смысла, и Евгений скрепя сердце развернулся вместе с
креслом навстречу грядущей головомойке.
"Если я сижу дома, то это еще не значит, что я автоматически
превращаюсь в домашнюю хозяйку! У меня, между прочим, тоже уйма работы!" -
оперативно сформировался в голове приблизительный план контрнаступления.
Тут он на некоторое время замер с приоткрытым ртом. Нет, Евгений не
собирался с духом для отчаянного противостояния девятибалльному шторму. Он
попросту онемел.
Девушка в купальном халате, стоявшая в дверях, глядела на него не
просто с удивлением... И, пожалуй, не с ужасом, а с каким-то благоговейным
испугом. Он понял - так, должно быть, смотрел принц Гамлет на призрак своего
убиенного дядей отца. Изделие более поздних эпох - круглые очки, сидевшие на
ее носу, не портили, а, напротив, только усиливали впечатление, придавая и
без того широко открытым глазам совершенно запредельные размеры. Хотя роль
призрака принадлежала скорее этому очкастому явлению; сам Евгений был не то
чтобы напуган, узрев на пороге вместо сердитой жены незнакомую полуодетую
даму, но, скажем так - крайне озадачен. Крайне.
Потом полуодетая произнесла тихим голосом:
- Гений?..
И тогда Евгений наконец прозрел - и не потому, что такое определение
ему льстило. Просто упоминание его почти забытого юношеского прозвища и сам
ее голос стали словно бы отмычкой, завершившей набор примет, отчего-то
неуловимо смазанных, до этого никак не желающих складываться в знакомый
образ.
Это, без сомнения, была его жена! Только странно, до неузнаваемости
изменившаяся: какая-то изможденная и непричесанная, вернее - причесанная
как-то неправильно, кроме того, успевшая в рекордные сроки переодеться в
домашнее и зачем-то нацепившая очки. Эти идиотские очки - они-то и сбили его
с толку! А в принципе, как он теперь видел, она была узнаваема, как может
быть, допустим, смутно узнаваема женщина, решившая кардинально сменить
имидж: например, впервые выйти на яркий свет совсем без косметики. Не то
чтобы Мэри злоупотребляла макияжем, но в данном случае речь шла о чисто
ассоциативном восприятии.
- Машка, - проговорил Евгений, чувствуя, что его собственный голос
предательски сел, - что ты с собой сделала? .
Он медленно поднялся и едва успел, бросившись вперед, подхватить ее,
неожиданно начавшую сползать по косяку.
Если в этот момент Евгений Смеляков имел все основания не доверять
собственным глазам, то с минуту назад он словно в воду глядел: его жена
Мария (а попросту Мэри), стоявшая на кухне, с болью во взгляде смотрела в
холодильник, точнехонько на реликтовую сардельку, вмерзшую в лед - последнюю
представительницу обитавшего здесь когда-то вида, именуемого едой.
Морозильный агрегат, в отличие от квартиры в целом, демонстрировал
ослепительно-чистый ландшафт, где эта сарделька, видимо, погибла много лет
назад от одиночества и отчаяния. "Или он ее себе берег?.." - тоскливо
подумала Мэри, не столько разъяренная - сил на необходимый всплеск ярости
попросту не осталось - как подавленная: перспективы, куда ни глянь - вокруг
ли, или в ближайшее будущее, открывались сплошь безрадостные.