"Дарья Симонова, Елена Стринадкина. Пятнадцатый камень " - читать интересную книгу автора

уж не трудитесь, я без вас справлюсь.
"Стадо косуль" изо всех попыталось реабилитироваться, но совершенно не
знало, как. "Клим, ей надо дать успокоительного, у нее сейчас истерика
начнется", - шепнула Ида. Буров не торопился: именно неконтролируемые эмоции
и были бы ему на руку. А как еще увидишь госпожу Мунасипову в действии?
Прежде чем поведать правду-только правду-и-ничего-кроме, Марго не помешает
выпустить пар. После извержения она станет мягкой, податливой и откровенной,
однако, никаких предпосылок к тому Клим пока не замечал. В отличие от Иды,
он не назвал бы происходившее с Маргаритой истерикой. Она, напротив, была
спокойна и зла, как эриния, которая без лишней ажитации делает черное дело.
Клим невольно перевел взгляд на Эльку. Тут эмоциональная гамма была
куда как богаче. Ее можно было списать на родственную близость к Силе, на
стрессонеустойчивость и на внутренний протест против временного
"заключения", - но это для тех, кто Элю плохо знает. Уж кого-кого, а ее
нельзя было упрекнуть в излишках чувствительности. Тем не менее, она,
бледная, как гипсовый Ленин в советских школах, нервозно раскачивалась на
стуле. Казалось, что вот-вот потеряет сознание или войдет в сумрачный
медитативный транс. На ее состояние никто не обращал внимания, на повестке
дня маячила Марго, которая уже успела методично обвинить Квасницкого, Гарина
и Алима в заговоре, сокрытии улик и в привлечении подставной фигуры "доброго
следователя". Это о Климе! Тот все ждал, когда же разоблачительные речи
перетекут в угрозы призвать независимые силовые структуры и осуществить
прочие карательные меры против заговорщиков, но с возмездием вдова не
спешила. Она действительно "по-честному" подозревала всех и ничего большего.
Критика чистого посттравматического разума. Внезапно она скривилась, ойкнула
и быстро затопала по лестнице вверх, в свою комнату. Клим внимательно
проследил за ней: Марго не заперлась, замок не щелкнул, значит, вторжение ею
неосознанно не возбраняется. Впрочем, и без замков понятно, что человек в
аффекте и сам не рад тому, что с ним происходит, ожидая, когда кто-нибудь
наконец выступит в роли укротителя. Так что сейчас или никогда!
Клим поднялся и молча пошел вслед за Маргаритой. Вслед ему
запротестовала Нонна, которую приструнил Силя. Леди рвалась что-то объяснить
"не при всех", а Гарин гудел, что Климентий сам разберется. Собакин
поддакивал о "благотворном мужском влиянии на женский взбрык", Муази скорбно
замерла у камина... в общем, как мельком увидел Буров с "высоты" своего
положения, в драматической композиции не были задействованы лишь два
персонажа Дольская, которая обладала известной Климу способностью временами
становиться как бы невидимой, и Лиза Чеганова. С оперативностью, коей мог бы
позавидовать призывник на сборке автомата Калашникова, "маха" справилась с
рыданиями и теперь, единственная из всех, изволила мирно откушивать лакомые
остатки со вчерашнего изобилия. Перед ней стоял бокал с соком и тарелка с
внушительным ломтем рыбного пирога. Похвальная выдержка или циничное
равнодушие? Здоровый аппетит или изощренная маскировка?
Но в доли секунды, отделяющие Клима от входа в логово разгневанной
Маргариты, он высмеял свои трюизмы. Ведь почти все тут маскируются и
утрируют, потому что... до Тимура им нет дела. Он не был украшением жизни и
крутил с Силей какие-то темные дела, - вот его характеристики для дружеского
окружения. А если окружение становилось менее дружеским, то господин
Мунасипов превращался всего лишь в бывшего бандита, сделавшего
цивилизованную карьеру. А для такого персонажа смерть - не бог весть уж