"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

Лу Синь

Повести и рассказы

Былое

За воротами нашего дома росла высокая, около трех саженей, дреандрия.
Каждый год на ней созревали плоды, их было так много, словно звезд на небе.
Когда мальчишки сбивали плоды, камни то и дело залетали через окно в
классную, нередко попадая и на мой столик. И всякий раз Лысый - так я
прозвал моего учителя - выходил и отчитывал ребятишек. Листья у дреандрии
широкие, почти аршин в диаметре; днем, под лучами жаркого солнца, они слегка
свертывались, но вечерняя прохлада оживляла их, и они распрямлялись, словно
ладонь.
Из окна мне видно, как наш старый слуга Ван то поливает двор, чтобы не
было жарко, то чинит столы и стулья, то, попыхивая трубкой, рассказывает
няньке Ли разные истории. Бывало, месяц скроется за горизонтом, а они все
беседуют, и огонек его трубки мерцает во тьме.
И вот однажды, как раз когда они наслаждались вечерней прохладой, Лысый
вызвал меня и велел подыскивать параллельные выражения к словам "алый
цветок". "Зеленая дреандрия", - выпалил я. Учитель безнадежно махнул рукой.
- Тон не соответствует [1], - произнес он, велел идти на место и
подумать еще.
Хотя мне шел уже девятый год, я не знал, что такое ровные и ломаные
тона, а учитель не объяснил. Я сел на место, думал, думал, но так ничего и
не придумал. Потом мне надоело, и я стал изо всей силы хлопать себя по
бедру, - вдруг Лысый обратит внимание и сжалится надо мной. Однако тот
по-прежнему не обращал на меня внимания. Наконец, после длительного
молчания, он произнес, растягивая первое слово:
- Поди сюда.
Я подошел. Лысый написал "зеленая трава" и объяснил:
- Слово "алый" произносится ровным тоном, "цветок" - тоже ровным,
"зеленый" - входящим, а "трава" - восходящим. Ступай.
Пропустив его слова мимо ушей, я вприпрыжку бросился к двери.
- Не прыгай! - так же нудно и противно сказал Лысый, и я степенно вышел
из классной.
Идти играть под дерево я не посмел. Раньше, бывало, я подходил к Вану,
садился с ним рядом, обнимал его колени и просил рассказать сказку. Но
неизменно выходил Лысый и сердито кричал:
- Не балуйся! Ты уже ел? Тогда садись за уроки.
Стоило хоть немного задержаться, как на следующий день он хлопал меня
линейкой по голове, приговаривая:
- Зачем озорничаешь, почему ленишься?
Так, превратив классную в место воздаяния за грехи, Лысый постепенно
отбил у меня охоту бегать во двор. А сегодня у меня вообще не было желания
играть - вот если бы завтра был праздник, тогда другое дело. "Хорошо бы
утром слегка прихворнуть, - мечтал я, - а к полудню выздороветь, тогда можно
было бы отлично провести целые полдня... Или пусть Лысый заболеет, а еще
лучше - умрет. Не придется, по крайней мере, зубрить "Луньюй". [2]
На следующий день Лысый действительно усадил меня за "Луньюй" и,