"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

подобрав под себя ноги, на свернутой камышовой циновке, подвязанной к плечам
соломенными жгутами.
- Подогрей-ка чарку вина, - повторил он. Тут выглянул и хозяин.
- Кун? - воскликнул он. - Так ведь за тобой еще девятнадцать медяков!
Подняв голову, Кун, теряя последние силы, чуть слышно произнес;
- Это... в другой раз. А сейчас заплачу наличными... Только вина
получше.
- Опять что-нибудь стащил? - спросил хозяин с обычным смешком.
- Не смейтесь надо мной, - только и сказал Кун, на этот раз даже не
пытаясь защищаться.
- Не смейтесь над ним! Не воровал бы, не перебили бы тебе ноги!
- Оступился и сломал, оступился, оступился... - зашептал Кун, взглядом
умоляя больше об этом не вспоминать.
Тут подошли еще посетители и принялись смеяться вместе с хозяином.
Я подогрел вино, вынес чашку и поставил ее на порог. Кун вытащил из
рваного кармана четыре медяка и дал мне. Его пальцы были в грязи - ведь он
передвигался на руках. Осушив чашку, он медленно пополз, сопровождаемый
взрывами смеха.
После этого Кун не показывался, и в канун Нового года хозяин, сняв
доску, сказал:
- А за Куном все еще должок в девятнадцать медяков.
В следующем году перед летним праздником хозяин опять вспомнил:
- А за Куном все еще девятнадцать монет!
Но в осенние праздники хозяин его уже не вспоминал. Не появился он и в
канун Нового года.
Так я больше его и не видел. Наверно, Кун И-цзи и в самом еле умер.
Март 1919 г.

Снадобье

I

Осенью, далеко за полночь, когда луна заходит, а солнце еще не
показывается, небо нависает над городком темным покровом.
Все погружено в сон, не спят только ночные гуляки.
Хуа Лао-шуань вдруг проснулся и сел в постели. Он чиркнул спичкой,
поднес ее к фитилю в промасленной плошке, и обе комнаты чайной озарились
голубоватым светом.
- Уже уходишь, отец? - раздался старушечий голос.
Из соседней комнаты донесся надрывный кашель.
- Угу, - прислушиваясь к кашлю, ответил старый Хуа.
Застегнув халат, он подошел к жене и протянул руку:
- Давай!
Старуха Хуа долго шарила под подушкой, наконец, вытащила большой
сверток с серебряными юанями и вручила его мужу.
Дрожащими руками старик положил деньги во внутренний карман и дважды
примял его снаружи. Потом зажег фонарь, погасил светильник и прошел в другую
комнату, ту самую, из которой доносились хрипы и мучительный кашель. Как
только приступ закончился, старый Хуа тихо проговорил:
- Не вставай, сынок!.. Чайная? Ничего, мать одна управится.