"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

Наливаясь пурпуром, солнечные лучи легли на потолок. А вдова Шань все
сидела в оцепенении, широко раскрыв глаза.
В дверь постучали, вдова вздрогнула от испуга и бросилась отпирать. На
пороге стоял незнакомый человек, который что-то держал на синие, а позади
него - бабушка Ван.
- Ах!.. Он принес гроб.
Накрыть гроб крышкой удалось лишь к концу дня.
Плача над сыном, вдова Шань никак не могла на него насмотреться и не
давала закрыть гроб. Наконец бабушка Ван, потеряв терпение, в сердцах
оттащила ее. И тогда наконец прибили крышку.
Провожая сыночка, вдова Шань отдала ему свое сердце. Чего только она не
сделала! Вчера сожгли связку жертвенных денег, сегодня - сорок девять
свитков заклинаний "Великой скорби".[5] Обрядили мальчика во все новое. Его
любимые игрушки - глиняную куколку, две деревянные чашечки и две стеклянные
бутылочки - положили у изголовья. Не обнаружила упущений даже бабушка Ван,
старательно пересчитав все на пальцах.
А Синяя Шкура в тот день совсем не явился. Пришлось хозяину кабачка
нанять для вдовы Шань двух носильщиков и дать каждому по двести десять
медяков за то, что они отнесли гроб на кладбище для бедных. Бабушка Ван
снова помогла вдове Шань приготовить угощение для всех, кто здесь толкался
целый день и болтал. Когда солнце начало опускаться за горы, насытившихся
людей невольно потянуло домой, и все они /в конце концов разошлись.
У вдовы Шань кружилась голова. Немного погодя она пришла в себя,
постепенно успокоилась. Но затем у нее появилось какое-то непонятное
ощущение: случилось невероятное, то, что не могло и не должно было
произойти - и все же произошло. Чем больше она думала, тем больше
удивлялась, пока наконец ей не открылось нечто странное: в комнате вдруг
стало слишком тихо.
Вдова Шань зажгла светильник, но стало еще тише. Будто во сне, она
встала, заперла двери, снова вернулась и села на край кровати. Прялка
неподвижно стояла в стороне. Вдова Шань собралась с мыслями, осмотрелась -
она не в силах была ни сидеть, ни стоять. Комната стала не только слишком
тихой, слишком большой, но и пустой. Все вокруг превратилось в пустоту,
пустота сдавила ее, не давала дышать.
Только теперь она поняла, что сын ее умер. Не желая больше смотреть на
свою комнату, вдова задула светильник и легла. Она плакала и предавалась
воспоминаниям о том времени, когда пряла пряжу, а Бао-эр, сидя подле нее, ел
бобы с анисом. Однажды, широко раскрыв свои черные глазенки, он задумался и
сказал:
- Ma! Отец торговал пельменями. Я вырасту и тоже стану торговать
пельменями, заработаю много-много монет и все отдам тебе.
В то время даже пряжа, каждый ее дюйм, имел значение, будто был живым.
А теперь?
На вопрос о том, что будет теперь, она не могла найти ответа.
Я говорил уже, женщиной она была простой и темной, что же она могла
придумать? Она чувствовала лишь, что комната стала слишком большой, слишком
тихой и слишком пустой.
И все же эта простая, темная женщина понимала, что мертвые не
возвращаются, что сынка ей больше не увидеть. Вздохнув, она сказала:
- Ты должен вернуться сюда, Бао-эр! Приди же ко мне, когда я усну.