"Элисон Синклер. Вереница " - читать интересную книгу автора

Поцелуи согретой солнцем воды на ногах. Жужжание невидимых во тьме
москитов.
Сейчас Софи поражала ее тогдашнее долготерпение, даже зимой, вдали от
озера Листер, когда время отмерялось другими вехами - ожиданием дней
рождения, учебой и оценками, телефонными звонками. Она успела испытать
томительную скуку взрослости, зря потерянного времени, потому что это было
ее время - и она имела право его терять. Она была достаточно взрослой,
чтобы забыть смерть дедушки; она была достаточно поглощена собой, чтобы ее
встревожил печальный уход тетушки и безумные, ничего не понимающие глаза
дяди. Даже когда она узнала название - наследственное слабоумие
Альцгеймера - и впервые услышала о том, как эта болезнь передается по
наследству, Софи оценила свои шансы со всей самонадеянностью юности: раз
заболевают двое из четырех, то есть шансы - пятьдесят на пятьдесят, значит,
мама заболеть не должна. Она была младшей дочерью младшей дочери,
избалованной, обласканной, окруженной вниманием и заботой, взлелеянной в
золотом коконе семьи. Разве ей могло грозить какое-то несчастье? Из мрака
вынырнула Мелисанда, потерлась о ноги Софи, тыкаясь носом в рюкзак и громко
урча. Софи послушно обшарила рюкзак, отложив в сторону ненужный фонарь и
упаковку спичек, которые следовало оставить на крайний случай, нашла миску,
перочинный нож и пакетик с кормом, вспорола пакетик ножом и вывалила
содержимое в миску. Мелисанда недовольно зашипела, услышав шуршание.
- Вот будешь сама носить рюкзак, тогда и привередничай, - сказала ей
Софи.
Она налила кошке воды - земной воды - и сама выпила немного. Потом
прилегла, облокотившись, и подумала о москитах и светлячках, которые
умирали еще до наступления осени. Она вспомнила, как сиживала летними
ночами и про себя перечисляла всех, кого она переживет. Они ведь не
сетовали на краткость жизни - так и она не будет. Мысли о скоротечности
бытия, о насекомых, средневековых крестьянах и королях утешали ее и
примиряли с действительностью.
В то лето, когда матери поставили диагноз и она была слишком удручена,
чтобы поддерживать семейные традиции или фамильный героизм, Софи сама
надраила серебро и накрыла стол. Она вытащила все поваренные книги и
попыталась воссоздать то, что создавала все эти годы ее мать. Золотой
уголок, где у всех всегда полно времени.
Ирония заключалась в том, что именно за накрытым столом ее предала
подруга. Рэйчел, самый близкий человек в мединституте, которую Софи сама
познакомила со старшим из своих двух братьев. Рэйчел, которая, по мнению
Софи, должна была понять ее лучше всех. Рэйчел, которая на празднике
солнцеворота сделала то, чего она, Софи, решила не делать: принялась
обсуждать их генетическую судьбу. Она разглагольствовала о том, как
генетические дефекты передаются из поколения в поколение; с горячностью
рассуждала о том, как выгодно для науки и человечества обследование еще
одной семьи с такой распространенной формой слабоумия, - а потом с сияющим
видом заявила, что не стала бы рожать детей от любимого человека, если бы
эти дети рисковали потерять в зрелом возрасте рассудок. И таким образом
разделила семью Софи на обреченных и спасенных.
У Рэйчел и Кейта, брата Софи, было уже трое детей, которых Рэйчел
героически растила одна, в то время как Кейт подвергался разным программам
детоксикации. Результаты анализов подтвердили, что у него нет мутированных