"Гранатовый срез" - читать интересную книгу автора (Линчевский Дмитрий)

Глава 3

В 7 утра Полынцев уже стоял под дверьми соседей Ларисы Михайловны и злобно давил кнопку облупленного звонка. Самочувствие было гадким, а местами даже супергадким: спрашивается — в чем заключалась прелесть пьянства? Пока разжиженный мозг собирался с ответом, снизу послышался тихий женский голос:

— Андрей Николаевич, они в это время еще спят, пойдемте лучше я вас чаем напою.

— Здравствуйте, Лариса Михайловна, — кивнул Полынцев. — Спят, говорите? Чаем, говорите? А и пойдемте.

Они спустились этажом ниже и зашли в квартиру пенсионерки. Похожа на библиотеку — отметил про себя Полынцев, вытирая ноги. В коридоре, вдоль стены, три этажерки, заполненные книгами. В зале, гарнитур, два больших, до потолка, шкафа, еще одна этажерка. У окна небольшое с деревянными ручками кресло, на нем книга. Рядом, диван-раскладушка, завален журналами и газетами. Казалось, подними сиденье и увидишь там, вместо постельного белья, огромный склад макулатуры (то есть, литературы, конечно). Хорошо, что в квартире только одна комната, иначе вторая была бы полностью оборудована под книгохранилище. А в целом, везде чистенько, ухожено.

— Проходите на кухню, я сейчас стол накрою, — прощебетала Лариса Михайловна, надевая синий фартук. — Соседи вчера до 3-х ночи отношения выясняли, так что раньше полудня не встанут. Втроем живут, а шуму, как от цыганского табора. Казалось бы, взрослые люди: им уже за сорок, сыну восемнадцать, нигде не работают, случайными подачками перебиваются, на что пьют — непонятно. А я одна живу, благоверного десять лет тому схоронила, дочь замуж вышла, уехала в Челябинск, а других родственников у меня здесь нет. Мы в свое время из Белоруссии приехали, все корни там остались, впрочем, и те уже по пальцам перечесть. А вы сегодня бледненький какой-то. Что, нездоровится?

— Так, немного, — пожал плечами Андрей, борясь с приступом тошноты.

— А вы, наверное, думаете — эх бабка, знала бы ты, как мне плохо — не спрашивала бы, помогла. Но я, между прочим, не такая уж и бабка, и догадываюсь, чем вашему горю помочь, — на столе тут же появилась банка огуречного рассола и тарелка с борщом, аппетитно подмигивающим огромным бело-сметанным глазом. — А может быть вам рюмку поднести? Говорят, помогает. Я-то сама не пью, так что компанию не составлю.

— Я тоже пить не буду, — угрюмо сказал Полынцев и жадно припал к банке с рассолом.

Фокин проснулся не оттого, что наступило утро, и даже не оттого, что тяжесть похмелья доставляла мученья, а по причине куда более возмутительной. Руки, без всякого на то разрешения, неожиданно уперлись в кровать и попытались вытолкнуть чугунное тело хозяина из теплой постели. Правда, из-за отсутствия координации, правая ладонь соскользнула и провалилась в пустоту, зато левая точнехонько угодила в мягкий живот ненаглядной супруги. Именно это и послужило причиной очередного скандала.

Если б Зинаиде удалось вовремя напрячься, то ничего бы выдающегося не произошло, но так как она еще спала, организм отреагировал на давление вполне естественным образом: рот испустил легкую отрыжку, а обратное место… впрочем, звук получился примерно одинаковым, так что, не суть. Однако последующие действия сконфуженной дамы заставили неуклюжего сыщика надолго запомнить страшные последствия корпоративной пьянки. Со словами, — 'Ах ты жирная скотина! , - жена заехала ему под дых локтем, потом добавила кулаком, а затем коленом.

Такого доброго утра Олегу еще никто не желал. Мало того, что во сне его пытали в гестаповских застенках, не давая есть, пить, ходить в туалет и выведывая фамилии начальников (которые он, конечно же, называл, но вместо благодарности получал иголки под ногти и кипяток на пятки — мол, нехорошо продавать своих — фашисты, словом, что с них взять), так еще и наяву продолжалось то же самое. В конце концов, измученный похмельными пытками организм заявил — 'Знаете что, господа хорошие, я больше терпеть не намерен! . И ведь не стал, мерзавец! Сначала Фокина стошнило прямо на постель, потом на пол, а позднее — когда уже бежал в туалет — на пороге, перед самой дверью. Зинаида крикнула, что с таким алкашом дальше жить не собирается, и чтоб он проваливал на свою работу и домой больше не возвращался…

Уныло ковыляя на службу, Олег раздумывал над гневными словами жены. Что она хотела сказать последней фразой? Не приходить пьяным или не приходить вообще?.. Как ни крути, а дорога к спиртному была заказана. Грустно, обидно, а что тут возразишь…

— Здравствуйте, э… — прервал размышления сыщика директор 'Кроны', неожиданно выросший перед входом РУВД с протянутой рукой.

— Э… — передразнил его Фокин, подавая трясущуюся (от холода, не от пьянства) ладонь. — Что, забыли, как звать? А я ведь вчера представлялся.

— Извините, забыл, напомните, пожалуйста.

— Олег Степанович, к вашим услугам.

— Мне бы с вами поговорить надо.

— Понимаю, только не до вас сейчас, другие дела ждут, извините. Вчера надо было разговоры разговаривать.

— Экий вы злопамятный, я же не специально уехал. Между прочим, тот клиент, что при вас звонил, все-таки, отказался от сделки, не захотел работать с фирмой, которой заинтересовалась милиция.

— Не перекладывайте с больной головы на здоровую, — покривился Фокин. — Может быть, он не захотел работать с тем, у кого заместителя убили? Пройдемте в кабинет, обсудим тему.

Несмотря на то, что похмельный синдром и домашние неурядицы постоянно уводили мысли в сторону, основные тезисы директора Олегу были понятны, но вряд ли они имели отношение к убийству.

— Так вот, этот человек мне и говорит, — сбивчиво излагал Валерий Владимирович, — мол, не рассказывай в милиции о нашей сделке, у нас, мол, чеченцев, своих проблем хватает. А почему, спрашивается, не рассказывать? Мы отправили на Кавказ вагон со стройматериалами, все законно, по бумагам. Ту сделку, кстати, Берцов проводил, вот я и решил, что вам будет это интересно.

— Это одна из двух последних?

— Да, да. А вы помните? Я думал, вы вчера не слушали. Соляркой я сам занимался и сегодня ее должны были отгружать, но, как уже сказал — директор узнал о том, что в фирме такое случилось, и отошел от дела.

— Что, испугался, подворовывает?

— Не знаю, не знаю. Мы ведь с ним это дело уже и обмыть успели, а тут раз и передумал. Я бы на вашем месте его обязательно проверил, как-то подозрительно все это выглядит.

— Угу, — буркнул Фокин, — до вчерашнего дня водку вместе пили, и все было нормально, а как отказался, так подозрительным стал. Может, нам его заставить с вами дальше работать?

— А вы могли бы? — встрепенулся Валерий Владимирович.

— Вот и весь ваш интерес наружу, — вздохнул сыщик. — Мы убийство раскрываем, а вы под эту марку какие-то коммерческие делишки решаете.

— Да нет, что вы, просто бдительность проявляю, помочь хочу.

— Кому?

— Вам.

— А может, себе? — прищурил глаз Олег. — Ладно, давайте не будем гонять черных кошек по черным подвалам, лучше сделаем так. Подготовьте бумагу с реквизитами этих фирм: куда, когда, сколько и кто отгружал. Потом занесите мне. Посмотрю на досуге. В последнее время с кем-нибудь еще дела вели?

Батюшкин едва заметно дернул глазом, но сыщик не успел этого заметить, потому что раздался ушераздирающий звонок внутреннего телефона

— Чтоб вас так по утрам будили. Слушаю.

— Олег, я убийцу поймал! — возбужденно прокричал в трубку Полынцев, спускайся быстро в дежурку, колоть будем, пока тепленький.

— Ну вот, — потирая ладони расцвел Фокин, — взяли одного душегубца, так что работаем, ловим.

— Поздравляю, — протянул руку Валерий Владимирович, — значит, бумагу составлять уже не надо?

— Нам нет, а вот обэпникам может пригодиться. В общем, заносите.

— Хорошо, спасибо, до свидания.

Едва Фокин переступил порог дежурной части, как тут же окунулся в мир высокого напряжения. Казалось, нормальный человек не может работать в такой сумасшедшей обстановке. Несмолкающие телефоны, завывающие рации, буйные задержанные, испуганные потерпевшие, десятки указаний, сотни поручений и многое, многое другое, от чего голова бедных дежурных гудела, кружилась и раскалывалась напополам. Именно поэтому Олег не стал отвлекать наряд глупым вопросом: 'А где тут наш убивец? — на который знал дословный и не слишком ласковый ответ, а сразу же прошел в комнату для задержанных.

— Давай сначала перекурим, — встретил его у 'обезьянника' Полынцев, — а то я сегодня, как борец на ковре отработал, все тело болит.

Они уединились в дальнем углу коридора, напротив туалета, где было относительно спокойно.

— Ну, не томи, — нетерпеливо чиркнул зажигалкой Фокин, — рассказывай, что и как.

— Пока одни в постелях нежились, другие бандитов ловили, — не без удовольствия подначил сыщика участковый.

— И даже тебе, нахальный шпендик, я не пожелал бы тех нежностей, которые мне с утра перепали.

— Я не шпендик! — возмутился Полынцев. — Метр восемьдесят, между прочим. Это ты морковки в детстве перекушал — верзила. Но сейчас не об этом. Значит, слушай леденящую душу историю. В общем, прихожу я сегодня к одним негодяям, чтобы навести конституционный порядок. Говорю им: так, мол, и так, граждане алкоголики — почему соседям житья не даете? А они как поднимутся на меня с матами и давай поливать сверху донизу, представляешь? Я, само собой, закипаю и устраиваю им Варфоломеевский утренник в отдельно взятой квартире: папашке в пах, сыночку в пузо, мамашку в туалет и на защелку. Пока со щеколдой возился, мужики эти очухались и схватились за ножи. Что делать? Запрашиваю Центр, говорю — братцы, спасайте, у меня критическая ситуация, вурдалаки со всех сторон атакуют, разрешите секретные приемы использовать, иначе не продержаться мне. Центр дает добро. Я выбираю юго-западно-восточно-европейский стиль и наношу сокрушительный удар в… Хотя, постой, у тебя же нет специального допуска, значит нельзя рассказывать. Эх, зараза, чуть не проболтался.

— Мой юный друг, — хмуро пробасил Фокин, не оценив шутку, — если ты не прекратишь тут дурковать, я твои метр восемьдесят в поросячий хвост закручу и к унитазному бачку подвешу.

— Да ладно, — расплылся в улыбке Полынцев, — ты чего с утра такой груженый? Все замечательно. Иди Чупачупсику и докладывай: мол, раскрыли в кратчайшие сроки и с минимальными потерями: только две пуговки и пипочка на бушлате оторвались, — Андрей откинул полу бушлата, демонстрируя понесенный ущерб. — А шороху я у них, правда, навел и мужиков этих сюда притащил. Когда перед клеткой обыскивать стали, у сынишки в кармане часики обнаружились, а на них гравировочка — 'За доблесть в боях'. Представляешь?

— Фью-ють, — присвистнул Олег, — интересно, что он по этому поводу шепчет? На помойке нашел?

— Сначала примерно так и сказал. А потом я его немного прижал, фотку с места происшествия в нос сунул, говорю, видели тебя там, и даже следы изъяли. В общем, поплыл он и признался, что часы оттуда. Молодец Андрюша? Мышей ловит?

— Молодец, молодец, — погладил его по головке Фокин, — получишь 'Чупа-Чупс' от Чупачупса. А сейчас давай-ка паренька в наручники и ко мне, будем дознаваться.

В кабинете искушенный сыщик применил старый, но по-прежнему действенный метод дознания — поставил парня у шкафа и зацепил браслетами за шпингалет антресоли. Находиться в вытянутом положении было крайне неловко, и поэтому ожидалось, что откровения из подозреваемого польются намного быстрей, чем обычно.

— Чем раньше начнешь говорить, тем скорее сядешь, — ласково объяснил диспозицию Фокин. — Давайте, юноша, мы терпеливо ждем.

Мосластый паренек с туманным взглядом, длинным носом и расквашенными губами (последний штрих внес в портрет местный художник Полынцев), долго решал, как ему лучше поступить. Наконец, что-то сообразив, он глубокомысленно изрек:

— Так я, это, как его, вроде уже все рассказал.

— Молодец, — похвалил Олег, — теперь подробненько повтори все сначала и можешь садиться. Будешь говорить правду — получишь самый маленький срок, а станешь обманывать — тридцатый день своего рождения встретишь на зоне, и подарят тебе к празднику торт из тюремной лапши и свечки из собачьих какашек.

Полынцев не был сторонником механических способов допроса. Еще пару часов назад, там, в квартире, где маргинальное семейство набросилось на него, как стая дворовых собак, ему казалось, что возмездие будет сурово на расправу. Но сейчас, когда все так замечательно окончилось, и противник был повержен, злость куда-то улетучилась. Ну, в самом деле, парень и без того сознался в преступлении, к чему были эти распятья на антресолях. Или, что-то оставалось неясно?

— Ну, это как его, — лепетал задержанный, — сидим мы короче в 'Лотосе', смотрим, а деньги кончаются. Друган говорит, пошли, мол, на улицу, у малолеток бабок шкульнем. Ну, короче, пошли. Народу никого. Спустились в нижние дворы, настреляли там по-быстрому мелочи, возвращаемся. Через аллею проходим, гля, а там мужик на тропинке валяется. Думаем пьяный, подбегаем и только в карманы лезть, а из него кровь как хлынет, ну, мы, короче, ноги в руки и оттуда. А потом я малеха отошел, думаю, а че жмура-то бояться? Ну, вернулся, короче, и почистил малость.

— Молодец, вторую серию хорошо рассказал, — закуривая, подытожил Фокин, — а вот первую не очень. Давай теперь с того места как деньги кончились.

— Ну, вышли, короче, на улицу, — снова затянул Мосластый, — народу нет, мы спустились в нижние дворы, там…

— Что там, мы уже слышали, ты рассказывай, чего здесь: как мужика встретили, как деньги стрелять начали, как ножичек достали — давай, я жду.

— Да вы что, думаете — это мы его, что ли? — взвился парень. — Он уж там был готовый, я только часы и бумажник вытащил.

Услышав последнее признание, Полынцев расстроился и сник. Еще минуту назад грудь его распирало от радости быстрой победы, и вот вам пожалте — дело приобретало новый оборот. Теперь не оставалось никаких намеков на истинного преступника. И кого в таком случае искать? Можно было бы сразу сообразить, что не похож этот субтильный юнец на убийцу, и, потом, бывший собровец мог таких десяток на кулак намотать, а то и побольше. Да уж, опростоволосился перед напарником, ничего не скажешь. Что, спрашивается, мешало самому все детали уточнить? Не зря говорят — не лезь вперед батьки под паровоз, или, как там правильно?..

Фокин прекрасно знал, что словам задержанного нельзя верить ни на йоту и поэтому с упорной методичностью продолжал вести допрос.

— Как зовут твоего друга, где живет и чем занимается?

— Гуня его кликуха, — шмыгнул носом Мосластый, — адреса не знаю, но дом показать могу. Да он в 'Лотосе' каждый день сидит, там и ищите.

— Фамилию называй, а не погоняло, — повысил голос Олег, — не на псарне находишься.

— Зовут Гена, а больше я ничего не знаю, у нас только по кличкам обращаются, по именам — западло.

— Какой он из себя? Опиши, — невесело спросил Полныцев.

— А на вас похож, только вы, это самое, посимпатичней будете.

— Вот это комплимент, Андрюха, поздравляю! — гоготнул Фокин и тут же смахнул улыбку. — Ты нам конкретные приметы давай, а симпатии для зоны побереги, там в самый раз пригодятся.

— Так я конкретно говорю. Он на участкового похож.

— Ну что ж, — состроил шутливую гримасу Олег, — так и запишем: рост — маленький.

— Сто восемьдесят! — напомнил Полынцев.

— Я и говорю — маленький. Телосложение — тощее.

— Спортивное, — процедил Андрей.

— Я и говорю — тощее. Глаза — цвета болотной гнилушки…

— Зеленые! — вспыхнул невольный натурщик. — Может, хватит уже! И без того настроение поганое.

— Ух, как вы ревниво к своей внешности относитесь, мистер симпатичный участковый, — осклабился Фокин. — А в стрипклубе не желаете себя попробовать? Говорят, лучшие стриптизеры из бывших военных получаются.

— Гы, гы, — роготнул в рукав Мосластый.

— А ты чего развеселилось, туловище!? — перешел на армейский жаргон Полынцев, — давно пробоин в фанере не было?

Истеричный звонок местного телефона заставил присутствующих одновременно вздрогнуть.

— Слушаю, — взял трубку Фокин. — Да… понял… хорошо… сейчас буду. — Шеф вызывает, — недовольно буркнул он, закончив разговор. — Уводи этого в клетку, будем новые ЦУ разгребать.

Майор Журавлев раскрыл пухлый, как слоеная булка, ежедневник, и, отыскав нужную закладку, с лукавым прищуром взглянул на Фокина:

— Ну что, герой, можно записывать на ваш счет очередную победу?

— Уже донесли, — обреченно выдохнул сыщик.

— А что так трагично? Хотел первым доложить, или какие-то проблемы возникли?

— Да мы еще сами толком не успели… в общем, там… одним словом, кажется, это не он. Точнее он, но не по убийству, а скорее по грабежу. И даже не по грабежу, а по краже, но в любом случае, пока рано говорить, надо подработать сначала.

— Так, — недовольно крякнул Чупачупс. — Из твоего четко выстроенного доклада я понял одно — поймали, но не того. Отсюда вывод — убийство по-прежнему не раскрыто. Отсюда вывод — главная, она же единственная, версия оказалась ложной. Отсюда вывод — преступление совершено не с целью ограбления, а по иным мотивам, которые нам до сих пор неизвестны. Сразу напрашивается интимный вопрос — а почему?

— Вот над этим сейчас и работаем, Игорь Витольдович, — привычно начал оправдываться сыщик. — Я, как раз собирался с вами посоветоваться, определить, так сказать, направление главного удара.

— Ему про Фому, а он про Ерему! — всплеснул руками Журавлев, — ты уже выбрал одну версию и скинул ее на бедного участкового, мол, ему местная шпана лучше знакома, и что получилось? Пустышка! Теперь опять предлагаешь главную линию разрабатывать? Запомни — нет на этой стадии основных и второстепенных направлений — все одинаковы, все перспективны, только работать надо, проверять, носом рыть, а не водку по вечерам глушить. От твоего перегара у меня все цветы на подоконнике завяли.

Фокин медленно перевел взгляд на окно. Там, действительно, стоял небольшой цветочный горшок. Но, во-первых — он был единственный, а во-вторых — с кактусом. Последний, в представлении Олега, имел к цветам очень далекое отношение.

— Извините, — виновато пробасил сыщик, — случайно как-то вышло. Теперь больше ни капли до самого Нового Года.

— А, брось, — отмахнулся Игорь Витольдович. — Зарекалась свинья дерьма не есть. Рассказывай, что за эти дни успели наковырять.

— В общем, так, — оживился Олег, — мы проверили место работы Берцова.

— А место жительства? — вскинул брови Журавлев.

— Пока нет. Жена не стала разговаривать — сослалась на похороны и плохое самочувствие. Мы с ней завтра встречаемся.

— Вот видишь, вы даже базовые моменты упустили — плохо. Давай дальше.

— В фирму 'Крона' я ездил сам, беседовал там с бухгалтером и директором. Последний оказался довольно ушлым мужичком, попытался нашими руками свои коммерческие вопросы разрулить. Рассказал о двух компаньонах, которые, по его мнению, странно себя ведут: первый, якобы, просил не рассказывать о какой-то сделке, а второй вообще отказался от договора. В общем, с налогами мудрят, наверное. Для обэпников может и будет интересно, а для нас, вряд ли… Но тем не менее я все обязательно проверю и вам лично доложу. И еще удалось выяснить, что Берцов раньше служил в СОБРе — вот в принципе и все.

— В СОБРе, говоришь?

— Да, да, — кивнул Фокин, — шесть лет, практически.

— Отсюда вывод, — поднял ручку Журавлев, — человек, наверное, воевал. Отсюда вывод — бывал на Кавказе. Отсюда вывод — вполне возможно, что у нас появился чеченский след: горло-то в лучших горских традициях перерезано, как думаешь?

— Точно, хлопнул себя по лбу Олег, — директор ведь говорил, что у них одна сделка с чеченцем была — все сходится!

— Вот и проверь, — согласился Чупачупс, — может здесь, действительно, что-то есть, но про остальные версии тоже не забывай…

Фокин влетел в свой кабинет и чуть не сбил с ног стоявшего у зеркала Полынцева.

— Что, собой любуемся, мистер симпатичный участковый?

— Ну, хватит уже, а? — обиженно буркнул Андрей.

— Ладно, не до этого сейчас. Бери-ка ноги в руки и двигай в СОБР, узнай там все о чеченском прошлом Берцова. А именно: когда бывал в командировках, где, с кем и чем конкретно занимался. Есть версия, что абреки на него напали, отсюда и горло резанное, понял?

— Понял, — оторопело сказал Полынцев, — прямо сейчас, что ли, ехать?

— Нет, мать твою, через месяц! — подпрыгнул от возмущения Олег. — Мне Чупачупс только что клизму за твоего Гуню воткнул, а он тут еще переспрашивает. Давай пулей, и без рассуждений. Я заскочу в 'Крону', возьму данные на кавказца и, если он еще в городе, будем задерживать. Бери мой мобильник и находись постоянно на связи. Ну, все, разбежались.