"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

- Лучше уж Юпитером клянись, - мрачно предложил Пилат, осторожно
принюхиваясь к содержимому чаши. Запах его удовлетворил, прокуратор
опорожнил чашу и расплылся в улыбке. - Да это же... Где ж ты его достал,
Вань... уважаемый Софоний?
- Я же тебе уже объяснял, - сказал тот. - У варваров. Чистая samogonka,
горит даже!
Они закусили.
- А почему - Мардук? Это тебе не Busuluzk,
- Кстати, - сказал Софоний. Почему не Онгора, какая разница?
- Большая, - сказал Пилат. здесь арийско-ведические боги Египта не
прокатят. Контингент, брат, не тот!
- Эх, - сказал Софоний. - Не трави душу. Ночами Дон вспоминаю.
Он покачал головой, прикрыл глаза и не пропел - пробормотал:
- По Дону гуляет казак молодой...
Всхлипнул, вытер лицо рукавом. По скулам каменные желваки заходили.
Вспомнилась, видно,; прокуратору Меловая, песчаные берега, родная беседка в
саду и участковый Соловей, исполнявший на лету все желания начальства. Все
мы не ценим достигнутого и жалеем о потерях. Казалось бы, чего ещё Федору
Борисовичу желать? Ну кто он был при советской власти и демократах?
Начальником районной милиции, которого в областном управлении и за
человека-то не считали. А в империи он кем стал? Кем он стал при
божественном принцепсе? Прокуратором он стал целой области, пальцем
пошевелит - и все исполнится. Да что пальцем?.. И это ещё раз доказывает,
что ежели в человеке живут административные таланты, то они себя в любом
времени, при любой общественно-экономической формации проявят. Тому примеров
достаточно. Вон Аркадий Голиков, успешно махавший шашкой во время российской
гражданской войны, он ведь и в мирное время не потерялся. Известным
писателем стал, детвора в нем души не чаяла, приключениями Тимура и его
команды зачитывалась. И наоборот, скажем, внук его, Егор Тимурович, - в
тяжелые тоталитарные времена партийным журналом заведовал, статьи про
успешную поступь социализма печатал. Но и в демократические времена он ведь
тоже не потерялся - до таких вершин поднялся, что и сказать-то страшно, а уж
шашкой рубал направо и налево похлеще, чем его легендарный дед. И надо
сказать, куда более эффективно!
Но все-таки милы были Федору Борисовичу воспоминания о недостижимой и
так несчастливо утраченной Родине.
Видя сумрачное настроение приятеля, прокуратор поторопился плеснуть в
чаши варварского напитка.
Выпили еще. Настроение постепенно поднялось, и Софоний уже с веселой
усмешкой поглядывал на прокуратора.
- Ну ты и вырядился, - сказал он.
- С тоски, - сознался Понтий Пилат. - Булгакова вспомнил. Очень мне
тогда его роман "Мастер и Маргарита" нравился. Как там у него? - Прокуратор
прикрыл глаза и по памяти процитировал: - "W belom plasche s krowawum
podboem, scharkajuschei kawalerijskoi pohodkoj, rannim utrom chetymadzatogo
chisia wesennego mesvatsa nisana w krytuju kolonnadu..." Ax, матерь туа! -
выругался он. - Думалось ли, когда я "Мастера" читал, что сам буду за него в
этой колоннаде сидеть и с тобой вот варварскую samogonku хлестать?!
Лицо прокуратора побагровело, сразу видно было - расстроился человек,
аж давление у него поднялось.