"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

свои деньги. Ромул Луций решил провести время с греческой гетерочкой. Та,
хоть и брала много, прикид имела вполне товарный, да и в постели она...
гм-м... отменно, говорят, на флейте играла.
Мечты Вермутия Клита были туманными и несбыточными. Кто же плебею
позволит землю рядом с дворцом цезаря покупать? А узнай цезарь, что Вермутий
Клит мечтает познакомиться с его дочерью, бравый легионер вообще бы не дожил
до рассвета. Но то ли цезарь о мечтах Вермутия Клита никогда не узнал, то ли
дочери у него не было, только угроз с его стороны в адрес легионера не было,
тем более что до покупки земли дело так и не дошло. Да и не могло дойти -
все до последней лепты в тот же вечер Вермутий Клит и Ромул Луций пропили в
харчевне постоялого двора "Приют караванщика".
Соблазнительной греческой гетерочке и неведомой дочери цезаря только и
осталось, что облизнуться.
Как и полагается, весь вечер пили за славу и мощь римского оружия.

Глава девятая,

В которой друзья хоть и не все, но встречаются вновь, а также
рассказывается о неприятном открытии Иксуса Креста

Бог уже щедрой рукой засеивал звездами чернозем небес, когда Иксус
тайно покинул постоялый двор и ушел из города. С вечера пришлось попросить
немного денег у казначея. Кариотянин хмуро выслушал шитую белыми нитками
историю, рассказанную учителем, но отсыпал некоторую сумму серебром и медью.
Для выпивки с гетерой это было слишком мало, для раздачи милостыни - слишком
много, но, как говорится, поступайте с людьми так, как хотели бы, чтобы и
они поступали с вами.
Жаркая душная ночь бродила у стен Иерусалима. Каждый куст лавра казался
затаившимся в засаде разбойником, а кипарисы были похожи на лохматых
чудовищ, мечтающих закусить запоздалым путником.
В бархатной тишине трещали цикады.
Поначалу проповедник заблудился и вышел к Голгофе, На лобном месте
пахло мерзко тленной плотью и разложением, а в земле под лучами луны белели
высохшие черепа и. кости. Вид этого мрачного места вообще почти отбил охоту
у Иксуса бродить по темным окрестностям, тем более что некоторое время
спустя на него напал разбойник с лицом, завязанным белой повязкой. Разбойник
приставил нож к горлу, хрипло требуя деньги, но потом всмотрелся в бледное
от ужаса лицо жертвы и, глухо сказав: "Простите, равви!", ушел, оставив
Иксуса Креста в приятном недоумении. Иксус проверил деньги, они не только
были в наличии до последнего кодранта, до самой истертой лепты, но сумма ещё
и увеличилась, не иначе усовестившийся разбойник добавил к подношениям
казначея немного своих. По пропорциям телесным разбойник немного напоминал
кариотянина, но тот, конечно, никак не мог бродить по ночам вокруг
Иерусалима и грабить путников. Никто из ячейки на это не был способен. Что и
говорить, а событие с Иксусом случилось не рядовое. Иксус уже предвкушал,
как наутро он скажет казначею, что, мол, мало дал ты денег учителю, да Бог
увидел недостойность твою и оделил учителя трижды против выданного тобою. Но
тут темным пауком из тьмы выполз дворец Мардука, перед входом в который
горели мрачные голубоватые факелы. В отполированном базальте ступеней
отражались любопытствующие с вселенского безделья звезды.