"Сергей Синякин. Партактив в Иудее" - читать интересную книгу автора

Но этому препятствовали два обстоятельства. Во-первых, не пойман и, как
говорится, - не вор. А во-вторых, не у каждого в заступниках ходил сам
Каиафа. Про любого, у кого в заступниках ходил Каиафа, можно было сказать,
что этот человек ходит в любимчиках Иеговы вроде патриарха Иакова. Счастье,
как известно, не в здоровье, а в вольной борьбе.
Каиафа сидел высоко и смотрел далеко. Не последним человеком был в
Синедрионе.
Но тут ещё надо было внимательно посмотреть, кто и кому
покровительствовал. Дело в том, что сам Каиафа был зятем Анны. Тут надо
сказать, что Иван Акимович Волко-драло был человеком, умудренным жизнью, а в
Иерусалиме он появился аккурат, когда помер первосвященник Ханан сын Сифа.
Деньги у Ивана Акимовича после разбойных пустынных странствий были, а пыль в
глаза пускать он умел не хуже любого самума, что ж удивительного в том, что
уже через год Иван Акимович занял место рядом с вдовой первосвященника, а
ещё через год пользовался авторитетом покойного, как своим.
Думал ли Иван Акимович, что тяготивший когда-то пятый пункт
государственной анкеты принесет ему когда-нибудь покой? Ни в коем случае!
Этот самый пятый пункт казался ему похожим на родимое пятно - в целом не
беспокоит, но в особой красоты к внешности не добавляет. Разного рода
кампании, вроде образования автономной области с центром в Биробиджане или
борьбы с космополитами, Иван Акимович пережил без особого труда, чему немало
способствовала окружавшая его ленивая и равнодушная сельская глубинка, а вот
сейчас, оказавшись в далеком прошлом, Иван Акимович купил накладные пейсы, а
рассудительность и острый ум не покидали его никогда.
С авторитетом заслуженного предшественника Ивану Акимовичу протолкнуть
на вожделенный пост зятя было сравнительно простым делом. Каиафа понимал,
кому и чем он обязан, а потому всегда шел навстречу всем начинаниям тестя,
тем более что тесть показал себя человеком разумным и рассудительным, а
Талмуд и другие священные книги мог цитировать наизусть. Хорошей памятью он
с детства отличался, а тут ещё к тому и обстоятельства подталкивали.
Поэтому когда Иван Акимович узнал в проповеднике своего бывшего первого
секретаря, участь Ивана Митрофановича Пригоды была решена. Нет,
мстительность была несвойственна бывшему председателю исполкома Бузулуцкого
района. И мелко мстить Пригоде он, конечно, не собирался, хотя и были у него
на то самые веские основания.
Негодование прокуратора он воспринял удивительно равнодушно.
- Садись, - кивнул Анна. - Будь попроще, и люди к тебе потянутся.
- Ваня, опомнись! - простонал прокуратор. - Ты с ума сошел? Как у тебя
только мысль такая появилась - Ивана Митрофановича на кресте распять? Или ты
не православный?
- Садись, я сказал, - вздохнул книжник. - Забодал ты меня своими
вопросами. Ну, во-первых, настоящий еврей и православие несовместимы. А
во-вторых, ты сам спокойно подумай: не можем мы его не распять!
- Как это? - привстал Понтий Пилат. - Ты думай, что говоришь, Ваня!
- Я-то думаю, - рассудительно сказал книжник. - А вот ты, Федя, этой
работой себя не очень-то утруждаешь. Я, конечно, понимаю, по большому счету
ты и там был, и здесь обретаешься при военных чинах. Но ведь голова человеку
дана не только для того, чтобы фуражку носить!
- Да какие уж тут фуражки! - только и вымолвил прокуратор, вытирая пот
с выбритого загорелого черепа.