"Сергей Синякин. Скучный вечер на Марсе" - читать интересную книгу автора

это была, а дискета, и весь Толстой на этой дискете со всеми своими
несообразностями умещался. Любимым занятием Астахова было просматривать
текст и вылущивать из него перлы наподобие того, что "какие-то два господина
прошли по улице с огнем папиросы во рту". Впрочем, у Льва Николаевича, как и
у всякого уважающего себя классика, и похлеще ляпы встречались.
Астахов завалился на койку, натянул на виски рожки дистанционки и
совсем уже было предался любимому занятию, когда его бесцеремонно отвлек
Саня Цымбаларь. Вообще-то Цымбаларя звали Олексой, но на станции
украинизированные имена быстро вернулись к своим русифицированным вариантам.
И наоборот, Николая Федорова никто иначе как Мыколой не называл. А Семена
Лежнева вообще все и в глаза, и за глаза звали паном Петлюрой.
Саня Цымбаларь выключил астаховскую пэкашку и поинтересовался, куда
лентяй и бездельник засунул дискету с отчетом по последней "линзе". Астахов,
несколько обиженный подобной бесцеремонностью, со всей прямотой заявил, что
никакой дискеты не брал, более того, в глаза не видел, но если уж с кого
дискету спрашивать, так это с пана Цымбаларя, поскольку именно он с ней не
расставался всю последнюю неделю. Цымбаларь почесал затылок и отправился
искать отчет по каютам. Настроение уже было не то, и Астахов с сожалением
бросил дис-танционку на надувную подушку. Посидев немного на постели, он
осознал, что желания работать не прибавилось. Но и валяться без дела было
глупо.
Со скуки Астахов пошел по каютам. В каюте у Лежнева он обнаружил еще
парочку тунеядцев - Семен Родио-нович играл в шахматы с Биллом Селлингсом.
Судя по виду пана Петлюры, он находился в проигрышном положении, но все еще
хорохорился и, как крейсер "Варяг", шел ко дну под гордо развевающимся
флагом. Увидев Астахова, Семен Родионович нехорошо обрадовался и с радостным
возгласом: "А вот наш Боренька пришел, сейчас он нам расскажет что-нибудь
интересненькое!" - быстро смешал фигуры на доске.
- How are you? - вежливо поинтересовался Селлингс и покивал Лежневу. -
You made the same boobo, Samuel! Ho, - он поднял палец, - я есть cor-гласен!
Учитывая, что великодушный Селлингс благородно согласился на ничью,
Лежнев добровольно отправился за соком. Астахов сел на его место и задумчиво
посмотрел в иллюминатор. За прозрачной броней стояла бурая мгла, больше ни
черта не было видно.
- Это будет долго, Борья, - сказал Селлингс. -Ж-жаль. Вся программа
недельи к шорту!
- Моя тоже, - уныло кивнул Астахов, играя шахматной фигуркой.
В каюту заглянул Олекса Цымбаларь, поинтересовался, не видел ли кто из
присутствующих дискету с отчетом по последней "линзе", заметил Астахова, не
стал дожидаться ответа и прикрыл за собой дверь. И правильно сделал -
Астахов уже готов был достойно ответить, где он дискету с этим отчетом видел
и где пан Цымбаларь ее может найти.
- Людьи работтают, - печально сказал Селлингс.
- Люди придуряются, - возразил Борис. - Он уже полдня этот отчет ищет и
найти не может.
- "Линза" - это... как сказать будет... интерь-есно, -
по-прежнему печально продолжил Селлингс. - Есть чем голову сломать, вы
мьеня понимаете, Борь-ис?
Астахов Селлингса понимал. Проблемы, связанные с "линзами",
действительно были интересными. Никто не мог понять, почему "линзы" залегают