"Микола Сиротюк. Лихi лiта Ойкумени (Укр.)" - читать интересную книгу автора

До них, утигурiв, жили на берегах Меотiди iншi роди - таври. З
давнiх-давен жили, тож i покони мали давнi, як свiт. Один iз них повелiвав
таврам: що б там не сталося з родом, iз кожним у родi, рука тавра не
повинна пiднятися на твар, iм'я яко┐ носить плем'я. Хай комусь скрута, хай
повальний голод, все одно не повинна. Бо то буде дамах на самих себе, па
свою плоть. А ще й тому, що корова - твар священна, вона дарована люду
богами й покликана супроводжувати його вiд першого до останнього дня, бути
другою матiр'ю немовлятам, дiтям, що тiльки-по спинаються на ноги, старим,
що доживають вiку. Через те в недоторканою, ма║ жити стiльки, скiльки
визначать боги.
Кожен iз таврiв знав той заповiт предкiв i не зважувався порушувати
його. Тому такi чисельнi череди були у таврiв, тому такi багатi були таври
на спр, масло, набiл. Та ось сиiткало ┐х безлiття: прийшли з чужкраю злi
люди в шоломах й сiли в ┐хнiх землях, а сiвши, не стали зважати на таврiв,
як i на ┐хнi покони. Побачили, якi чисельнi череди корiв випасаються в
степах, й зняли на них руку: виловлювали й перетинали мечем горло,
виловлювали й перетинали. Скiльки хотiли i коли хотiли. Аж поки не
розгнiвили тим насиллям Небо i не примусили богiв явити гнiв свiй. Чужинцi
там-таки, неподалiк вiд череди, змушенi були пустити з котрогось iз аж
надто дужих i непокiрпих бикiв кров, корови зачули ┐┐ й зняли ревище,
затим я наставили роги й рушили всiм родом сво┐м на чужинцiвнасильникiв.
Так чисельно i так нестримно дужо, з таким диким ревищем, що чужинцi не
посмiли опиратися тому божевiллю й кинулися хто куди: однi - в степи, iншi
в протiкаючу поблизу рiку. Думка була, що вода поряту║ ┐х - зупинить
зворохоблену люттю твар. Та де там. Видно, тих, що шукали порятунок у
водi, було найбiльше, бо й корiв найбiльше подалося до рiчки. У них-бо теж
сво┐ норови: де бiльшiсть, там i всi. Гинули во┐-чужинцi у хвилях, гинули
й корови. Так повально, що забiлiла вода вiд випущеного перед кончиною
набiлу з вим'я. Забiлiла та й стала навiчно бiлою.
Подейкують, нiби неспроста все те. То застереження родовi таврiв та й
усiм, хто житиме по берегах Бiло┐ рiки: пам'ятайте, ми загинули в борнi з
насильниками. Будьте мужнi i не корiться насиллю.
"А я скорилася, - зiтха║ Каломела. - Надi мною поглумилися - i я не
спромоглася подати голос супротиву. Чом так? Забракло духу чи, може, через
те, що насилля чинили кревнi? Сказали: йди - i я пiшла..."
Довго сто┐ть, усамiтнена, на узвишшi, що пiдносилося над степом,
вдивля║ться в ту сторону свiту, де Онгул-рiка, за нею - Широка, за Широкою
- Бiла, i дума║, вдивля║ться й дума║. Аж поки не спiткнулася об одну iз
сво┐х думок: а може, через те пе противилася волi кревних, що побачила в
Завергаповi не такого вже й чужого серцю мужа? Щось дуже схоже. Серцем
чу║, щось дуже схоже!
Звiдтам, вiд стiйбища, долiта║ чийсь приглушений вiдстанню клич i
обрива║ задуму. Озирнулася й побачила: кличуть таки ┐┐, ханську жону.
Вимахують чимось примiтним над головою й дають тим вимахуванням знак:
"Вернись, ходи назад, до стiйбища!"
"Чого вони? Так бояться за мене чи таки справдi потрiбна?"
Противитись не випадало якось, тож обернулася й пiшла. А стала перед
мужами й почула, чого кликали, збудила гнiв у серцi i роз'ярилася:
- Яка в потреба ходити за мною по п'ятах? Чи я для сторожi - усе ще
дитя безтямне? к бо не хтось там - ягона ханська!