"К.И.Ситников. Вложи камень..." - читать интересную книгу автора

- Какой непонятливый народ, эти китайцы. Пойдем, брат, сейчас мы его сами
отыщем.
- Может, лучше нам теперь уйти и вернуться в другой раз? - пробовал
возразить я.
- Я бы и сам ушел, - сказал он, - да теперь, брат, моя честь задета.
Тут наконец благоразумие заговорило во мне, и я заявил решительно:
- Изволь поступать, как знаешь, а только я тебя здесь подожду.
- Ну, твое дело, - сказал Петя и бросился за китайцем.
Ах, не надо было, не надо было мне его отпускать!
Да кто ж мог знать наперед?
Ум мой мешался от непривычки к опию. В голове шумело, пол вдруг
покачнулся, я ухватился руками за стену, но она тоже прогнулась... Я уже
не разбирал времени, мне казалось, прошло всего несколько секунд, и вдруг
я увидел Петю... Ах, Боже мой! еще никогда не видел я его в таком ужасном
состоянии!.. Глаза у него дико прыгали... картуз он где-то потерял, и его
длинные волосы были разбросаны по плечам... Были они какие-то пегие,
словно поседели в одночасье... Не видя меня, натыкаясь на стены, он, как
слепой, двинулся к выходу. Я - за ним. Воздух был вязкий и все движения
замедлены, как глубоко под толщей воды.
На дворе уже стемнело, шел косой мелкий снежок. Под аркой я едва не
столкнулся с каким-то господином в бобровой шапке и с бобровым воротником.
Я чуть не вскрикнул от испуга. Казалось, я попал в страшный сон. Лица у
господина не было. Это было какое-то месиво язв и гнойников, нос
провалился, а губы вздулись сочащимися пузырями. Мне отчего-то тут же в
голову прыгнул пациент доктора Изборского и слова из японского трактата:
"Наконец разрушается вся поверхность тела..."
Позабыв обо всем, позабыв даже своего Петю, я поворотился и поспешил за
этим господином.
И снова услужливый молодой китаец... в сторону его! Задымленное
помещение... вперед, по ногам и мягким рукам! Циновка уже сорвана... за
бобровым воротником! Слышится торопливая, быстрая-быстрая, китайская речь,
маленький старичок с узкими глазами и седой козлиной бородкой испуганно
отшатывается... За дверью тоненький, как колокольчик, женский смех...
сладострастные стоны... В ушах у меня отчего-то звучит Петин голос: "Видел
бы ты, брат, этих трех гурий, которые сливаются в сладостных объятиях..."
Вдруг я проваливаюсь в пустоту. И тотчас черная пустота вспыхнула
нестерпимо розовым, как мочка уха на солнце, теплый, сладкий аромат обнял
меня, и в самые уши зазвенели серебряные колокольчики. Я увидел, что
нахожусь в алькове сладострастия. Серебряный, как колокольчики, смех
принадлежал двум миниатюрным японкам, которые ласкали третью. Их
обнаженные тела сплетались в змеиный клубок. Ужасная их ласка заключалась
в том, что они облизывали языками половые губы своей товарки. Но, Боже ж
ты мой, что это были за языки! Длинные, узкие, с раздвоенными концами, они
двигались быстро-быстро, как у змей... и что это были за губы! они
шевелились, широко разевая слипшийся от белой слизи зев, и внутри них
поблескивали крошечные, острые зубки!..
Конечно же, эта отвратительная сцена не могла быть ничем иным, как плодом
одурманенного опием воображения. Увидавши нас, фурии заоблизывались и
стали протягивать к нам руки с длинными, острыми ногтями. Они о чем-то
перезванивались своими колокольчиками. И тут в затянутой черною кожаною