"Ант Скаландис. Что-то странное грядет" - читать интересную книгу автора

произведений Урсулы Ле Гуин в "Мирах..." издательства "Полярис" тоже не вызвал
здорового ажиотажа - а ведь на что автор известный и "апробированный".
Не прижилась серия "Виртуальный мир". То ли наш читатель оказался
невосприимчив к киберпанку, то ли причины внелитературного характера заставили
свернуть проект. Впрочем, как заявил в Санкт-Петербурге на "Страннике-97" один
из отцов киберпанка Брюс Стерлинг: киберпанк и в США отошел в иной,
виртуальный мир.
Вообще-то оснований для пессимизма не так уж и много. Цикличность взлетов
и падений книжного рынка - явление для нас привычное. Ко всему еще заметны
признаки явного оживления издательского дела, а где-то к осени, после
неизбежного летнего затишья, мы, по всей видимости, станем свидетелями
очередного бума фантастической литературы.
С другой стороны, серия очерков о мировой фантастике, опубликованных в
журнале "Если" за последние полтора-два года, составляет довольно-таки
невеселую мозаику, в которой хоть и выпали некоторые фрагменты, но общий
мрачный фон все же проглядывает. Имеет ли смысл говорить о глобальном кризисе
фантастики? Разумеется, нет. Даже одно-единственное стоящее произведение,
появляющееся раз в сто лет, оправдывает существование жанра. В фантастике, в
отличие от многих иных направлений, процент откровенной халтуры все-таки
немного ниже - по крайней мере, мы льстим себе этой надеждой, - поскольку
критерии отбора остаются относительно стабильными.
Если принять на веру тезис об общем упадке фантастики или, скажем мягче,
некотором застое, то можно попытаться определить причины этого явления.
Не исключено, что фантастическая литература (не в единичном проявлении, а
как социокультурный фактор) есть один из атрибутов того, что можно назвать
"имперским вектором". Действительно, взлет фантастики отмечался в тех странах,
которые когда-то были империями или претендовали на эту роль. Франция,
Германия, Япония, Италия, США, СССР... Причем, неважно, воплощался ли
"имперский дух" в ностальгическую, эсхатологическую или футурологическую
фантастику - все зависело от момента, когда означенный "дух" либо сублимировал
национальное унижение, либо, наоборот, вселялся в апологетов фронтира -
идеологического, экономического и т.п. В эпоху расцвета фантастика является
носителем романтических образов, в той или иной форме воспевая экспансию,
движение, энтузиазм и иные аспекты "крылатой мечты". В период упадка -
апокалиптические образы конца времен, гибель богов и т.д. Сейчас осталась
фактически одна империя - США, - в которой фантастика осуществляет
узкопрагматическую задачу, обеспечивая формирование менталитета
налогоплательщика, нерезистентного тем или иным стратегиям элиты.
Однако время традиционных империй проходит. Счет идет на десятилетия. На
смену "географическим" империям идут нелокализованные империи банковские,
нефтяные, компьютерные, продовольственные и иные транснациональные
конгломераты. Возможно, возникновение новых подвидов фантастики, отпочкования
всех этих киберпанков, баттлтехов и прочих технотриллеров - всего лишь первые
ласточки узкопрофессиональной литературы, обслуживающей именно эти "эмбрионы"
будущих метаимперий.
Впрочем, все эти геополитические спекуляции можно развивать до
бесконечности. Тезис о фантастике, как атрибуте имперскости, более чем спорен.
Однако, когда речь о фантастике, лучше спор, чем эпитафия.