"Гибель Марса" - читать интересную книгу автора (Белозеров Михаил)

  Глава 8.   Военно-морская база Канонерск

  -- Потом все вспомнишь! -- крикнул Лука, высовываясь из окна, -- пора сваливать!

  Мы побежали к нашему растерзанному "токсую", потому что на улице Юрия Казакова стали мелькать камены, но после "пироса" это уже была сущая ерунда. На этот раз у меня получилась дематериализация: просто я на бегу поднял руку и все те камены, которые появились в арке, едва заметно, совсем чуть-чуть, задвоились, а потом исчезли. Выглядело это так, словно по туннелю пронеслась горячая волна воздуха. Но никто ничего не заметил: Лука возился с зажиганием, а Федор с Лехой горячо спорили, кто прав, а кто не прав. И каждый из них приводил свои аргументы.

  Лука завел наконец "токсуй", газанул на месте, и мы понеслись, обгоняя ветер, по направлению к крутым горкам Турухтаского фьорда, в наглую выскочив на проспект Юрия Казакова, который за окраиной перешел в Гаангутский тракт и был настолько крут, что Луке приходилось привстать. Дома выстроились ступенями, а справа и слева между ними тянулись полоски лесонасаждений. Вот там-то, похоже, и сидели федералы, а камены и черные ангелы штурмовали их укрепления.

  Мы влетели в Турухтанскую долину, получив всего лишь две дырки в переднее стекло и одну в правое крыло. Последнюю сделали наши, потому что выстрелы были с их стороны. Слева открылись бесконечные просторы полупустыни, справа громоздились отроги Доломитовых горы, а за ними должно было быть море.

  Затем мы миновали район, обозначенный на картах в качестве Канонерского, переехали через дорогу, которая вела на перевал и на которой застыли два легких танка. Но выстрелить они не успели. Даром что ли "токсуй" гоночный автомобиль. И попали в порт.

  Трудно сказать, на что надеялся Лука Федотов. Возможно, на военно-морскую базу. Но когда мы юзом выскочили на набережную, то увидели обгорелые коробки домов, выше по берегу пятиэтажки с выбитыми окнами, а в бухте -- остовы военных кораблей и пару яхт, паруса которых полоскались в воде. Запах гари витал над всем этим.

  Похоже, сюда был нанесен превентивный удар. Скорее всего это сделал "индель" черных ангелов.

  -- Черт! Черт! - удрученно ругался Лука, объезжая трупы, похожие на подгоревшие гренки, разбитые аэромобили, которые не успели взлететь, и деревья, вывернутые с корнем. Одинокий пес породы боксер бегал в конце набережной.

  Лука развернулся и понесся назад, но не по прежней дороге, которая вела в Канонерск и Столицу, а взял левее, и мы попали непосредственно на территорию военно-морской базы, которая размещалась по узкому правому берегу. На левом же берегу торчали остатки древней крепости - еще одна из загадок Марса. Похоже было, что цивилизация на Марс пришла не пятьдесят лет назад, а гораздо раньше. Предположительно, что и морская база была построена на остатках более древних сооружений, которые были выдолблены в скалах. Впрочем, все современные постройки: казармы, пирсы, пакгауз, краны, эллинги, капониры и прочие военно-хозяйственные сооружения словно корова языком слизала. Торчали одни фундаменты да покореженные балки. Склон горы даже был украшен сторожевым катером, заброшенный взрывом почти на самую вершину.

  Однако за спуском в лощине сохранился шлагбаум и покосившийся КПП, над которым развивался обгоревший Андреевский флаг. Из будки появился матрос в белой грязноватой робе, с автоматом в руках, который взял на перевес, выставив вперед ногу, тем самым давая понять, что дальше проезда нет.

  Лука затормозил, не доезжая метров тридцати, и вышел, поправляя форму.

  -- Сынок! - крикнул он. - Я полковник российской армии!

  И хотя после всех приключений Лука в своем мундире выглядел слегка помятым, а фуражка с золоченой кокардой была вымазана в чем-то белом, матрос опустил автомат, Лука подошел к нему, а потом вернулся и сказал:

  -- Здесь никого нет, на считая этого парня. Отсюда уйдем на нашу базу.

  -- Каким образом? - ехидно полюбопытствовал Леха.

  По-моему, ему срочно нужно было опохмелиться. Без водки он плохо соображал.

  -- Пока не знаю. Но найдем что-нибудь. Тем более, что среди нас есть летчик, -- Лука посмотрел на Федора Березина, который приосанился и выпятил грудь.

  Я решил, что сейчас он сядет на своего любимого конька - Красные звезды, но Федор Березин предложил:

  -- Давайте возьмем его с собой, -- и кивнул на матроса.

  Действительно, матрос выглядел жалко: на его лице застыло выражение человека, который привык быть в команде и которого бросили.

  Лука подогнал машину к КПП, не заглушая двигателя, высунулся и сказал:

  -- Поехали с нами.

  -- Не могу... -- глядя куда-то поверх "токсуя", с тоской ответил матрос.

  -- Почему?

  -- Я штрафник...

  -- Какой штрафник? - удивился Лука.

  -- Обыкновенный... рядового состава...

  -- Сколько отсидел?

  -- Девять месяцев и двадцать один день...

  И мы узнали, что матрос отбывал год штрафных работ, а на базе подметал территорию, то есть занимался хозработами и, вообще, был на подхвате. Три дня назад его "забыли" на гауптвахте. Бригаду, которая здесь размещалась, перебросили куда-то на север в горы. Двое суток он просидел без воды и пищи, пока "губу" не развалило взрывом, а подразделение моряков, которое осталось охранять базу, то ли погибло, то ли разбежалось. Матросу еще повезло, потому что гауптвахта находилась в самом неудобном месте - в расщелине скал, и ее зацепило лишь отчасти.

  -- Какая у тебя специальность? - спросил Лука.

  -- Матрос второй статьи Григорий Кутуз, - приставив к ноге автомат, вытянулся штрафник. - Моторист!

  На его бескозырке красовалась надпись: "Варяг".

  -- Молодец! - оценил Лука. -- Нам как раз нужен такой человек. Что ты натворил?

  Матрос замялся.

  -- Ну?..

  -- Извиняюсь, упал за борт...

  -- Как это?

  -- Извиняюсь, нажравшись был...

  -- Ну и что?

  -- Извиняюсь, вместе с боцманом...

  -- Боцман цел?

  -- Цел...

  -- Понятно, -- спрятал улыбку Лука. -- Я снимаю с тебя судимость под свою ответственность.

  -- Не пойдет, -- встав в позу вольно, возразил матрос.

  -- Почему?

  -- Прокурор не поверит.

  -- Временно, - предложил Лука Федотов, - пока идут боевые действия? Потом вернешься в свой карцер.

  -- А пост?.. - кисло осведомился матрос.

  -- Насколько я понимаю, ты его сам принял?

  -- Так точно, -- снова вытягиваясь по стойке смирно, ответил матрос.

  -- Я тебя освобождаю как старший по званию.

  -- Так точно!

  -- Базу эту потом отобьем. Куда она денется. Все равно она наша.

  -- Так точно! - обрадовался матрос.

  Вдруг к равномерной работе "токсуя" добавились еще какие-то нарастающие звуки.

  -- Ну решайся! - крикнул Лука, с тревогой бросая взгляд то на воды фьорда, то на небо.

  Звуки усилились. Их источник был не понятен.

  -- А пожрать у вас есть?

  -- У нас все есть, -- лихо вмешался Леха. - Даже водка!

  Матрос полез в машину и уселся рядом с Федором Березиным, почтительно покосившись на его летную форму.

  Из-за горы вынырнул "бонга" -- средняя боевая машины черных ангелов, но мы как раз находились в низине, да еще и под скалами, и прежде чем "бонга" развернулся над заливом и заметил нас, Лука свернул в какой-то туннель, в котором, к счастью, была выбита одна половинка створок огромных ворот. Внутри было темно и сыро. К тому же оказалось, что гора от взрыва осела, и вместо проезда мы увидели каменную осыпь.

  Лука заглушил двигатель. Шумело море, и кричали чайки.

  Мы с Лехой поспешили на разведку. На этот раз Лука не отпустил меня одного - кабы не сотворил чего такого, что не укладывалось в общепринятые рамки логики.

  "Бонга" как раз заходил из-за старой крепости. Солнце светило вдоль бухты, и нам все хорошо было видно. Он плавно перевалил через гору, миновал старую башню або, на вершине которой росло сухое дерево, повертел носом, как бы поискав нашу машину, и взял пеленг точно на пещеру, в которой мы сидели. Ну да, куда еще мог деться "токсуй" красного цвета?

  -- Момент... -- самоуверенно произнес я.

  Леха вылез на свет божий следом за мной. На лице его было написано любопытство - ведь он же видел, как я разделался с "гирвасом" и "пирсом". А мне по глупости не терпелось испытать себя еще раз.

  Как только "бонга" оказался над водами фьорда, я выбросил перед собой руку, не особенно о чем-то думая, вернее, совсем не думая, а еще меньше -- что мне надо сбить эту штуковину. В результате вышло то, что вышло: я дематериализовал те первые ракеты, которые он выпустил, а уже на самого "бонга" мне энергии не хватило. Хорошо хоть, "бонга" не использовал нибелунши. Я не знал, как действует чоппер на подобного вида энергию, и может ли альдабе защитить нас с Лехой от нее. А вообще, все это была большая авантюра.

  Похоже, пилот был удивлен не меньше, чем я, потому что едва не врезался в склон горы, но в последний момент отвернул и пошел на новый заход. Должно быть, он решил, что ракеты не вышли из сопел.

  "Бонга" так быстро сделал круг над фьордом, что мы с Лехой и глазом не успели моргнуть.

  -- Давай еще раз! - крикнул, оглядываясь, Леха.

  Но я едва держался на ногах. Я знал, что в таком состоянии не то, что сбить "бонга", мухи не смогу обидеть.

  Леха посмотрел на меня и сообразил - подставил плечо.

  -- Бежим! Бежим!

  Думаю, что у нас было не больше двадцати секунд. Пещера в данном случае была ловушкой, потому что ударная волна и огонь в закрытом помещении производят огромные разрушения.

  Возникла маленькая паника. Один матрос Григорий Кутуз не растерялся -- мигом нашел нужную дверь, и мы посыпались куда-то вниз по бесконечным лестницам и переходам, не забывая однако закрывать бронированные двери, наваливаясь на них все скопом. Благо еще, что в туннелях еще горел свет. Поэтому когда ракеты попали в пещеру, мы были далеко внизу, там, где были пришвартованы подводные лодки и плескались волны цвета бутылочного стекла.

  Гора вздрогнула. Свод прогнулся. Фонари под потолком мигнули. В воду упало несколько камней, и все стихло.

  -- Слава богу! -- вздохнул Лука, -- теперь мы официальные покойники.

  -- Что б я так жил... -- мрачно произнес Леха, с опаской разглядывая туннель, по обе стороны которого тянулись пирсы, а вдоль стен были проложены толстые кобеля и трубы.

  От воды тянуло холодом марсианской Балтики.

  -- Может, наконец от нас отстанут?! - риторически воскликнул Федор Березин, притрагиваясь ко лбу, ссадина на котором все еще кровоточила.

  -- А сухой паек выдадут? - спросил матрос и сглотнул слюну.

  Лука достал фляжку, но не из брюк, а к Лехиному удивлению из кармана кителя и протянул матросу.

  -- Пару глотков, не больше.

  -- Сколько у него еще фляжек? - риторически спросил Леха и тут же встал в очередь и, когда Лука Федотов стал забирать у него фляжку, искренне возмутился:

  -- Уйди! Я еще не опохмелялся!

  Лука Федотов сказал:

  -- Тебе не положено по уставу, -- и спрятал фляжку в карман.

  -- Я думал, у нас демократия... -- проворчал разочарованный Леха.

  -- Петух тоже думал, -- заметил Лука. - Знаешь, чем это кончилось?

  -- Знаю, -- мрачно отозвался Леха.

  -- Так, -- скомандовал Лука, -- будем уходить на подлодке.

  -- Можно мне здесь отсидеться? - не очень уверенно предложил Леха, вглядываясь туда, где и фонари не горели. - Жратвы навалом, и выход на поверхность наверняка есть.

  Но его даже не стали слушать. Федор Березин усомнился:

  -- А справимся?

  Ему не терпелось блеснуть своим мастерством. Усесться в "стикс" и распылить пару десятков черных "инделей". И вообще развернуться во всю ширину души русского офицера, недаром он зубрил ночи напролет матчасть и тактику вместе со стратегией. Но разве на военно-морской базе бывают "стиксы"? От силы совсем маленькие дирижабли. В общем, Федор Березин разочаровался. Его усы жалко повисли. Он стал шмыгать и ковыряться в носу, что было признаком душевного расстройства.

  -- Справимся - молодцы. Не справимся - утонем героями, -- изрек Лука Федотов, с деловым видом оглядывая пирс, вдоль которого выстроились субмарины.

  -- Смертью храбрых... -- иронически добавил Леха.

  Хотя в ходу все еще был анекдот: "Подводная лодка в степях Марса", на самом деле военно-морские подлодки существовали, и даже незабвенный Юра Дронский когда-то стажировался на них.

  -- Выберем эту, -- ткнул Лука в крайнюю из них.

  -- А она поплывет? - удивился Леха.

  По-моему, выбор именно этой подлодки был обусловлен тем, что она находилась как раз под фонарем и была ближе к выходу из подводного туннеля. И все. Больше никаких других достоинств. Размеры сомнительные -- я бы на такой подлодке даже в блюдце побоялся плавать. Вид поносный - какой-то рыже-зеленый. Рубка ободрана до металла. Зато на ней красовалась гордая надпись "Ижора" и двуглавый орел.

  Оказалось, "Ижора" -- одна из трех подлодок, которая была более менее готова к выходу. Уж не знаю в какой степени. Об этом сообщил матрос, которого послали на разведку. Но если Лука рассчитывал с помощью ее вести боевые действия, то задумка эта не самая лучшая. Во-первых, никто из нас, за исключением матроса-штрафняка, не имел никакого отношения к военно-морскому флоту, а во-вторых, по-моему, лучше было бегать по суше, чем пробираться под водой. Где эта таинственная база в Кронштадте? Куда нас тянет Лука? И вообще, кто он такой? Я видел, как Лука Федотов нырнул с двадцать пятого этажа в раскаленное газовое облако. Сомнения до сих пор грызли меня. Я не находил ответа.

  -- Ты идешь, или нет? - Федор Березин высунулся из рубки.

  Оказывается, они уже вовсю обживали подлодку. Леха нашел паек моряка и втихую пожирал шоколад, обеими руками заталкивая его в рот. Из нагрудного кармана торчала вобла.

  -- Дай парню, -- сказал я.

  -- М-м-м... -- давясь, пробурчал Леха и полез через узкий лаз на нижнюю палубу, откуда струился свет и доносились звуки, когда закручивают гайки и передвигают тяжелые вещи. Удивительно еще, как он туда проскользнул со своими габаритами.

  В этот момент из отсека управления появился довольный Лука и спросил:

  -- Так, где Круглов? Гоните его в аккумуляторную на подмогу Кутузу.

  -- Он уже там, -- сказал я и тоже полез вниз.

  Они возились с источниками питания, без которого невозможно было запустить ПГ -- плазменный генератор. Оказалось, что на лодке некомплект. Не хватало трех батарей. Мы сняли их с ближайшей лодки и установили в цепь, чтобы подлодка ожила.

  На это ушло часа четыре. Мы возились с тросами, талями и лебедками и перемазались, как черти, а когда вылезли на палубу, то даже не успели умыться и почиститься: за это время Лука с Федором Березиным не только разведали путь и открыли подводные ворота, но и в основном разобрались в управлении подлодкой. В качестве консультанта они призвали к себе Григория Кутуза, и оставшуюся часть работы мы с Лехой Кругловым закончили вдвоем.

  Леха ворчал:

  -- Что это за подводники, которым выпить не дают. Даже простому матросу положено сто граммов водки в день. А я на старшину тяну. Значит, мне триста и закуска. И вовсе не жирно будет... -- добавил он неуверенно под моим ироническим взглядом.

  Федор Березин что-то мурлыкал себе под нос. Это была одна из мелодраматических песенок, которые я многократно слышал из его уст.

  Матрос был пьян и ревнив,

  Услышав танго мотив,

  Увидев крошку Джуэль,

  Стал изгаляться над ней.

  И в страхе замер весь зал,

  Когда ей в грудь вонзился кинжал!

  На ворс персидских ковров

  Пролилась алая кровь!

  -- Не "стикс", так подлодка. Здесь такое же управление, -- радостно сообщил он, двигая рулями глубины. - Элероны называются! - И запел: -- Как-то раз проснулись звери, на... тра-та-та и... тара-ра-ра и отправились гулять... ра-ра-ри... вдруг откуда ни возьмись появился в рот...

  Мне было интересно. Я никогда не плавал на подлодках - пусть даже и на таких маленьких. Но мне смертельно хотелось спать. Последнее, что я помню, сидя в каком-то закутке между оборудованием -- Лука закрывает люк, а Леха, чавкает, доедая очередную плитку шоколада, спрашивает:

  -- А это что? А это?

  Под плеск волн и детские песенки Федора Березина я уснул.

  ***

  Проснулся я от сильного толчка. Лука стоял в центре отсека у перископа и командовал:

  -- Малый вперед. Скорость пять узлов. Кутуз, у нас есть торпеды?

  -- Мы будем атаковать? - удивился я, потирая плечо.

  -- Еще как!

  -- Так точно! - отозвался Григорий Кутуз. - Авиационные.

  -- Авиационные?! - обрадовался Федор Березин, крутанув свой штурвал так, что я едва устоял на ногах.

  -- Умеешь пользоваться, сынок? - спросил Лука.

  -- Приходилось видеть.

  -- Заряжай!

  Наступив мне на ноги, в корму пронесся матрос-штрафник.

  Выяснилось, что боезапас состоит из четырех торпед диаметром сорок два сантиметра.

  Нас снова качнуло. Впрочем, качало постоянно. Просто в этот раз особенно сильно. Я на карачках пополз к пульту управления. За штурвалом сидел Федор Березин и следил за экраном сонара переднего обзора: по черному экраны плыли размытые зеленоватые тени. Я хотел спросить, что это значит, но увидел более интересное устройство, на котором было написано: "Без надобности не лапать!" и которое было накрыто прозрачным колпаком.

  -- Это что такое? - спросил я.

  -- Рычаг экстренного всплытия, -- пояснил Федор.

  -- Понятно, -- сказал я. - Если тронуть, то взлетим, как ракета? -- уточнил я.

  -- Да, -- радостно ответил Федор Березин, не очень задумываясь о своем ответе.

  Он был на вершине блаженства - дорвался хоть чем-то порулить.

  -- А это?

  -- Дифферентомер, кренометр и глубиномер.

  Я бы и с третьего раза не запомнил. Леха Круглов впялился сумасшедшими глазами в круглый экран радара бокового обзора, на котором вычерчивалась береговая линия и какие-то объекты в виде прямоугольников.

  -- Что происходит? - почему-то шепотом спросил я.

  -- Конвой обнаружили, -- так же шепотом ответил Леха, тыча грязным пальцем в квадратики на экране.

  Квадратиков было много - больше двадцати. Леха подводил к ним курсор и нажимал кнопку "маркировать".

  -- После этого объект попадает на этот экран, -- Леха показал на устройство, -- в котором объекту присваивается номер. Например, А10.

  -- А что значит А10? - спросил я.

  -- Это...-- Леха показал, -- а вот здесь в углу возникают его характеристики: скорость, надводный или подводный.

  -- Понятно, -- сказал я. - А это?

  -- Это антенна, которая выпускается на кабеле, если надо засечь ну очень крутой объект. Но мы ею не пользуемся. Здесь и так все видно. Вот еще один. Очень похож на баржу. А это что-то большое.

  -- Я его уже давно наблюдаю, -- сообщил Лука. - Иди посмотри.

  Едва наступил рассвет, но в перископ хорошо был виден берег Котлина и силуэты кораблей напротив. В центре выделялся настоящий крейсер, который находился как раз в пересечении сеточки перископа.

  -- Откуда на Марсе крейсер?

  -- Огромный черный корабль, -- прокомментировал Федор Березин, глядя на свой сонар.

  -- Даже не делают противолодочных маневров, -- покачал головой Лука.

  -- А что должны? - спросил я.

  -- По идее... -- садистки ухмыльнулся Лука. -- Непуганные еще...

  -- Все аппараты заряжены! - доложил Григорий Кутуз.

  -- Вот по этому и влупим, -- сказал Лука, указывая на громадину в центре строя.

  -- Вводи в первый и второй данные по цели Е19.

  -- Готово!

  -- Ну с богом! - произнес Лука и перекрестился. - Огонь!

  Раздался шипящий звук, затем сразу еще один. Лодку подбросило.

  -- Федор! Следи за глубиной! - крикнул Лука. -- Заряжающий!

  -- Есть! - отозвался Кутуз.

  -- В первый введи данные по цели Г5, а во второй -- по цели Б15.

  -- Готово!

  -- Огонь!

  Подлодку снова подбросило. Я посмотрел в перископ - на этот раз корпус почти выскочил из воды, на его покатых боках плескались белые гребешки волн. В таком виде мы были прекрасной мишенью. Благо еще, было темно да и по стечению обстоятельств мы находились на фоне Котлина с темной стороны горизонта.

  -- Федор, по команде приготовься к погружению на тридцать пять метров и смене курса. - Лука, как настоящий подводный волк, следил за целями, растопырив локти. - Скорость пятнадцать узлов.

  Вдруг раздался взрыв и сразу же еще один.

  -- Вот это катаклизм! - крикнул Лука, не отрываясь от перископа. Погружаемся!

  Перископ опустили. Григорий Кутуз открыл вентили главного балласта и продул цистерну быстрого погружения. Мы упали на глубину тридцать пять метров секунд за десять и на полной скорости понеслись в сторону Котлина. Еще примерно через минуту прозвучало еще два взрыва. Никогда не думал, что под водой можно так быстро перемещаться. Теперь главным лицом на подлодке выступал Леха. Он выкрикивал глубину погружения и расстояние до острова.

  -- Глубина тридцать восемь... глубина сорок... сорок пять... До Александра десять кабельтовых, девять кабельтовых...

  -- Скорость пять! - скомандовал Лука. -- Глубина сорок. Курс двести семьдесят.

  Лука колдовал на картой. Похоже, у него что-то не получалось.

  -- Позови Федора...

  Пока они совещались, я рулил подлодкой. На экране сонара переднего обзора то и дело возникали зеленые фантомы. Они увеличивались в размерах и заполняли весь экран, но в конце концов исчезали, а вместо них появлялись новые. Я не знал, что и думать и ждал катастрофы, а позвать Федора Березина не решался, потому что они горячо спорили:

  -- Главное на отмель не налететь -- фарватер узкий, -- говорил Федор Березин, -- а то с нами случится встречный катаклизм.

  -- Ну и что! - возражал Лука. -- Погружаемся на восемьдесят и идем до Константина.

  -- А если мы уже рядом с Константином? Если ошибемся с местонахождением? Я так и не понял, где мы находимся.

  Они уперлись в карту. Лука считал, что мы в районе банки Каменная. А Федор Березин - что мы в самой что ни на есть Каботажной гавани. Причем разница в местоположении "Ижоры" исчислялась восемью-десятью километрами. Выяснилось также, что ширина фарватера всего-то двести метром.

  -- Мда... -- сказал Федор, почесывая шрам на лбу, -- а по краям такие глубины, что мы будет словно черепаха на отмели.

  -- Надо всплыть и определиться по спутнику, -- предложил Лука. - Или хотя бы оглядеться.

  -- А из-под воды?

  -- Из-под воды я не умею.

  -- Рискованно, -- заметил Федор Березин. -- А если нас заметят? Берег чей?

  -- Берег наш.

  -- Бабка надвое сказала, -- проворчал Федор Березин.

  -- Но до него далеко, -- стоял на своем Лука.

  Наконец они решились, потому что считали себя военными и думали, что соображают больше нас с Лехой, но это не значило, что они имели право на ошибку.

  - Стоп! - скомандовал Лука Федотов. -- Вплываем.

  Я почему-то подумал, что мы зря это делаем -- бывают у меня плохие предчувствия. Но ничего не успел сказать - матрос Григорий Кутуз уже крутил вентили. Подлодку заметно качнуло. Лука поднял перископ и осмотрел горизонт.

  -- Горит! - удовлетворенно произнес он. - Горит... Один пепел...

  Я встал к перископу, но за неимением возможности удовлетворился авиационным. Так вот, со стороны Лисьего мыса на нас заходил "бонга".

  -- Погружаемся! - крикнул я.

  -- С какой стати?! - удивился Лука.

  -- Атака с воздуха!

  Но была поздно. Мы только успели опустить перископ, Федор переложил рули да переключил обороты двигателя. Однако подлодка еще обладала инерцией всплытия, и хотя в магистралях высокого давления вовсю свистел воздух, пущенный Григорием Кутузом, а кингстоны и вентиляционные клапаны были срочно открыты, погрузились мы не сразу.

  Точнее, мы вообще не погрузились, потому что нас так подбросило, как, наверное, не подбрасывало ни одну подлодку в мире. Казалось мы летим. И хотя я здорово ударился головой о переборку, мне показалось, что я слышу, как свистит ветер в рулях подлодки.

  Приводнение было ужасным - страшный удар, и все провалилось во тьму.

  ***

  Подлодка тонула. Вода была холодной и маслянистой, а воздух - густой и с привкусом металла. Где-то в магистралях временами что-то свистело.

  Единственным положительным обстоятельством во всей этой истории можно было считать морскую ванную, которая смыла все наши запахи и грязь от пребывания в бабоне Троя.

  Я пошевелился. Было абсолютно темно. Потом на панели управления включилась единственная лампа аварийного освещения. От этого сделалось еще темнее.

  -- Леха... -- позвал я.

  -- М-м-м... -- отозвался он.

  В его голосе слышалось страдание.

  -- Водки дать?

  -- Дай...

  -- Нету...

  -- М-м-м... Пошел к черту!..

  -- Леха...

  -- Чего?..

  -- Ты планшетник куда дел?

  -- Какой планшетник?

  -- Твой-твой...

  -- Не помню...

  Он закашлялся, и вода пошла рябью. В темноте я увидел, как белеет его лицо.

  -- А что?.. - спросил он.

  -- Да ничего. Просто я брелок нашел.

  -- Брелок?.. А... Ну да...

  Он замолк, а лицо пропало. Видно, он соображал.

  С помощью планшетника можно было осмотреться. Но меня почему-то останавливал опыт применения планшетка в военном городке. Помнится, мы тогда с Лехой вылетели через крышу. А теперь могли осмотреться только, пройдя через два корпуса подлодки и через толщу воды. Это был не выход. Наши души, или что там из нас выходило, могли элементарно не вернуться назад. Тогда мы с Лехой могли попасть в тяжелое положение - всю жизнь искать под водой "Ижору".

  -- Ты чего молчишь? - спросил Леха.

  -- Была возможность встретиться с женой, и то не получилось...

  -- Ты знаешь, почему я такой умный? - грустно спросил Леха.

  -- Почему?

  -- Потому что знаю, что будет дальше.

  -- Ну и?..

  -- Зря расстраиваешься.

  -- Почему?

  -- Она замужем за богатым человеком?!

  -- Даже слишком, -- ответил я.

  -- Такие люди имеют возможность купить собственный бабон.

  -- Я не знал об этом.

  -- Конечно, не знал, все сделано келейно, втихую. Даже через парламент не проводилось. Она тебе оттуда и звонила. У нее теперь свой кусок города с центральным почтамтом. И никого там нет. Ей и тоскливо.

  -- Пожалуй, об это стоит написать статью, -- заметил я после некоторого молчания, в течение которого я безмерно грустил о Полине и Наташке.

  -- Теперь напишешь...

  На что он намекает? подумал я и посмотрел в сторону кормы. Где-то там в темноте должна быть лестница и рубка. Черт, мы можем вылезти! Я пополз на их поиски и сразу наткнулся на округлые ребра жесткости и чье-то тело. У человека было бритое лицо, и я понял, что это Григорий Кутуз. Матрос застонал. Я ощупал его голову и обнаружил рану.

  -- Тихо, тихо... -- сказал я, накладывая не очень чистые руки на эту рану.

  Я не знал, получится у меня или нет. Я вообще ничего не знал. Я был, как в прострации. Но через минуту, которая показалась вечностью, Кутуз вдруг спросил абсолютно спокойным голосом:

  -- Тонем?

  -- Сиди здесь, -- сказал я и пополз назад.

  Пока я занимался Кутузом, воды стало больше. Пришлось встать. Теперь она доходила до колен. С этого момента я словно проснулся. Федор Березин как сидел в кресле, так и остался сидеть. Только выломал его и завалился набок. Я провозился с ним дольше, чем с матросом. Полагаю, что у Федора Березина было сломано основание черепа, не считая травм рук и ребер. Он очнулся и сказал:

  -- Привет... А я думал, ты ангел...

  Мне стоило большого труда приподнять его и оттащить туда, где было меньше воды. Потом я стал искать Луку и нашел его между шкафами с оборудованием, где давеча лежал сам. Я не знал точно, что с ним. Было слишком темно. Но на лице у Луки была кровь, и я предположил, что он в шоке, а потом нащупал кость, которая торчала из предплечья. Не зная, что делать в таких случаях, я просто пошире наложил руки, которые стали теплыми, чуть ли не огненными, и снова ждал. Альдабе действовал безукоризненно. Через мгновение Лука пошевелился и спросил:

  -- Что это было?

  -- Тихо, тихо... -- сказал я и занялся его лицом.

  Он вдруг засмеялся и сказал:

  -- Значит, ты все-таки цекул.

  Не знаю, по-моему, в нем заговорила журналистская жилка.

  -- Какое это имеет значение?

  -- Всю жизнь я искал вас, а ты оказывается рядом. Если бы я тебя разоблачил, это было бы самой громкой сенсацией.

  -- Не разоблачил бы, -- ответил я, даже не обижаясь на него.

  -- Почему?

  -- Потому что я сам недавно узнал.

  Самое время было спросить Луку о высотке, но я как всегда отложил на потом. Плохая привычка все откладывать на потом, словно это потом должно созреть и решиться само собой.

  Теперь вода доходила до пояса. Мы собрались у мостика. Дышать было нечем. Внутри подлодки образовался странный туман. Если бы не собачий холод, от которого нас колотило, я мог поклясться, что вижу призраков: вначале явилась Полина и грустным голосом сообщила, что так и не дождалась меня на главпочтамте, потом Катажина вредным голосом высказала претензии насчет моего друга, то есть Лехи, который мешает ей жить. Я покосился: Леха как ни в чем ни бывало трясся рядом. Федор Березин, согласно устава ВВС, не выказывал ни капли слабости и готов был утонуть, отдавая честь непонятно кому. Лука сосредоточенно почистил фуражку, напялил ее на себя и проверил, как она сидит на голове. Одни Григорий Кутуз откровенно боялся - по его лицу скатывался то ли пот, то ли капли воды.

  И тут я вспомнил о рычаге экстренного всплытия и, клацая зубами, предложил:

  -- Надо попробовать...

  То ли Федор Березин перепутал, то ли это оказался не тот рычаг. Поди разберись в темноте. Когда я дернул его вверх, ничего не произошло. Шипение, правда, усилилось, но этим дело и ограничилось.

  -- Присо-с-сало... -- клацая зубами, предположил Григорий Кутуз. - А в магистрали высокого давления воздуха мало.

  -- Раскачиваем! - скомандовал Лука.

  Благо подлодка была маленькой. На счет раз мы бросались на один борт. На счет два -- на другой. Раз-два. Раз-два. Казалось, у нас ничего не выходит. Вдруг шипение усилилось, раздались странные звуки, словно корпус подлодки карябали металлической щеткой, вода заколыхалась, и через минуту мы уже качались на волнах.

  Вначале Лука открыл нижний рубочный люк и полез выше. Потом раздался звук, словно откупорили очень большую бутылку шампанского, и вниз вместе с дневным светом и каплями воды заструился свежий воздух.

  -- Вылезайте! - скомандовал Лука Федотов.

  Возникло маленькое столпотворение: Леха, наступая на чьи-то пальцы, лез первым, Федор Березин тихо матерился, тряся рукой, Григорий Кутуз, чтя субординацию, ждал своей очереди.

  Я покинул подлодку последним. Ей богу, она понравилась. Я бы отправился на ней в кругосветное плавание, если бы на Марсе был сплошной океан.

   ***

  Когда закладывалась Столица мира, решили восстановить остров Котлин. Благо от устья Невы-Москвы-реки на расстоянии двадцати пяти километров находилась большая каменистая гряда, потянувшаяся с запада на восток. Ее насыпали и придали такую же форму, как и на Земле. Потом в порыве энтузиазма возвели форты: Кроншлот, Павел, Милютин, Александр. А на берегу - Петр и Константин.

  Так вот, оказывается, нашу бедную "Ижору" перебросило через мол Константина. Она пролетела никак не меньше морской мили и теперь медленно тонула на его рейде. Как только открыли люки, вода стала поступать заметно быстрее, и через минуту мы дружно прыгнули в воду и поплыли в крутым берегам Кронштадта, а "Ижора", издав напоследок глубокий вздох, погрузилась на дно Финского залива, где и покоится до сих пор.

  -- Счастлив наш бог! - произнес Лука, выбираясь на берег и оглядывая равелины крепости.

  Надо ли говорить, что если на Земле за двести лет все форты пришли в упадок, на Марсе их сделали, как и все остальное -- с иголочки, не исключая, конечно, традиционного вооружения -- пушек. Поэтому мы увидели ровные линии равелина, на гранитных боках которого были указаны даже номера позиций.

  Лука выбрал меня - как самого молодого. В самом деле, не посылать же салагу-матроса. Лехе Круглову после всех его историй с водкой никто не доверял, а рисковать летчиком, как я понял, было слишком шикарно. Остался только я один - никчемный журналистишка, хлыст, прощелыга. А может быть, Лука надеялся, что мне сам черт не брат, раз у меня есть альдабе, и я смогу выпутаться из любого положения.

  В общем, я лег на бруствер, который оказался не очень широким, прополз немного и заглянул по другую его сторону, чтобы упереться прямо в ствол скособоченной пушки. Тогда я посмотрел вправо и увидел, что позиция номер два взорвана -- она взбухла изнутри, словно каравай хлеба, но не настолько, чтобы это было заметно издалека. Из трещин сочился тяжелый запах взрывчатки, а по склону были разбросаны глыб гранита и железобетона.

  Дальше, в том месте, где был командный пункт, в небо сиротливо торчал ствол авиационного пулемета.

  Я не знал, проползти ли вдоль равелина и посмотреть, что делается на командном пункте, где обычно располагался подъемник или лестница, ведущая вниз, или же исследовать каждую позицию, за любой стенкой которых могли прятаться камены или черные ангелы.

  Если здесь находились последние, то почему они не обнаружили нашу бедную "Ижору", которая, должно быть, издала не просто громкий всплеск, а подняла гигантскую волну, когда плюхнулась в бухту, едва не затопив весь Котлин. Или здесь действительно никого нет?! Это был один из тех редких случаев на войне, которые не поддавались логике. Можно было поступить любым образом и с равной долей вероятности влипнуть в любую историю.

  Торчать на бруствере не имело смысла. Приготовившись ко всякого рода неожиданностям, я спрыгнул на третью позицию и прижался к стене. По-прежнему свистел ветер с Балтики, выдувая последние остатки тепла, на кустах шиповника рдели ягоды, во всем остальном было полное спокойствие. Тогда я осторожно заглянул в один из двух входов, которые располагались по обе стороны пушки. Оттуда тянуло все той же гарью и запахом взрывчатки. Я осторожно стал спускаться по ступеням. Под подошвами скрипел песок и мелкие камни, и мне казалось, что эти звуки выдает меня с головой. Лестница вывела в широкий темный коридор. Слева и справа угадывались массивные двери, отделяющие третью позицию от второй и четвертой. На стенах змеились толстые кабели. По обе стороны от позиции располагались зарядные камеры, где находились соты для хранения снарядов и механизмы для их подъема, уходящие в пол каземата сквозь глухие люки.

  Обе зарядные камеры были пусты. Похоже было, что федералы расстреляли все боеприпасы и ушли, взорвав центральную позицию и повредив орудия.

  Я выбрался наружу. Равелин был пуст. Пустыми были и бронеколпаки с узкими щелями, где обычно прятались наблюдатели или наводчики, и ангары форта с распахнутыми воротами. Я уже собрался было вернуться к своим, как заметил в крайнем из них странный объект: под маскировочной сетью было спрятано явно что-то массивное, в равной степени похожее на любой военный аэромобиль. Мне даже показалось, что воздухе витают знакомые запахи сгоревшего металла, но никак не мог вспомнить, что же они означают.

  Бежать через двор был чистым безумием. Правильнее было обойти его по периметру. Что, собственно, я и сделал, обнаружив на шестой позиции еще один вход в казематы. Не здесь ли располагалась тайная база, на которую намекал Лука Федотов? Однако разбираться времени не было. Если кого-то и надо было опасаться, то скорее всего тех, кто находился на командном пункте, где торчал авиационный пулемет.

  Расстояние в тридцать метров, которые отделяли меня от ангара, я преодолел за одно мгновение и спрятался в тени ворот. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я обнаружил, во-первых, что охраны -- никакой, а во-вторых, что это не "индель", а "бонга" -- средняя боевая машина черных ангелов с ракетным вооружение и нибелунши. Серьезная машинка. Точно такая штука атаковала нас в военно-морской крепости и чуть не превратив нас в форшмак.

  Я обошел вокруг. "Бонга" походил на очень большого жука, только крылья были несоразмерно маленькие и использовались в качестве подвесок для вооружения. Диаметр ствола нибелунши был не меньше полуметра, а экипаж, судя по размеру колпака, состоял из двух пилотов. Кроме этого было еще одно место в глубине кабины. Где влезут трое - там и пятеро, невольно обрадовался я. С этой мыслью я вернулся прежним путем. И снова ничего не произошло - ствол пулемета все так же сиротливо торчал на фоне неба, а двор был пуст.

  Это меня вполне устраивало. Перед тем, как перелезть через бруствер, я присел на лафет скособоченной пушки и немного погрустил: мне захотелось увидеть Наташку и Полину. А вместо этого я всю жизнь занимался весьма бессмысленным занятием -- поисками истин. И, похоже, ничего не нашел. Впервые я задумался, стоит ли тратить на это время. Не лучше ли завести домик где-нибудь на берегу фьорда и удить рыбку?

  С такими невеселыми мыслями я перелез через бруствер и на том месте, где должны быть наши, никого не обнаружил. В первый момент я вообще решил, что ошибся. Нет, оказалось, все правильно, третья позиция - на граните синей краской была выведена соответствующая цифра. Да и на земле почему-то валялась бескозырка матроса Григория Кутуза? Я поднял ее и с тупым видом прочитал: "Варяг".

  Деться они никуда не могли. Прямо в море уходил мыс, где располагалась еще одна батарея. Чтобы попасть вглубь острова, следовало неминуемо пересечь пресловутый равелин и его двор, в котором все время находился я.

  В следующее мгновение раздался странный шорох. Я не успел поднять глаза. Ни о каком чоппере не было и мысли, а если и были, то я просто ничего не успел бы сделать. Меня сбили, навалились и скрутили.

  Кто-то истошно орал:

  -- Руки! Руки!

  Среди сумятицы и тычков, я успел кого-то лягнуть, кому-то заехать локтем. Но было поздно - на голову натянули мешок, поставили на ноги, и повели, довольно культурно предупреждая:

  -- Лестница. Еще одна. Ножку, ножку...

  Опыт полезен тогда, когда мы принимаем его во внимание. Я своим опытом пренебрег, хотя двадцать раз был в подобном положении. Ведь ясно же было, что "бонга" просто так здесь не поставят, что где-то прячутся камены, что за мной наверняка наблюдают. И еще эта турель с пулеметом. Не зря она меня все время смущала.

  Судя по всему, через шестую позицию меня провели в коридор, который был общим для всего форта, и протащили до командного пункта, открывая и закрывая поочередно бронированные двери. Только в районе второй пушки, где сильно пахло взрывчаткой, воспользовались каким-то обходным путем. Наконец, открыли последнюю дверь. Вежливо предупредили: "Осторожно... комингс..." Завели в помещение и посадили в углу на корточки. Я услышал, как они уходят, бряцая оружием и довольные исполненным делом. Это были камены. С черными ангелами я один раз дрался, они казались плохими бойцами. Однако судя по запаху, в форте присутствовали и последние.

  В помещении было так же темно, как и в коридоре. По крайней мере, сумрачно, потому что сквозь ткань мешка не пробивалось ни лучика. Я пошевелился, устраиваясь удобнее и пробуя, как сидят на мне наручники.

  Знакомый голос произнес:

  -- Жрать охота...

  -- Леха... ты что ли?

  -- А-то... -- ответил он. - Гулять меньше надо. Почеши лысину.

  Я представил его дурашливую морду с многократно перебитым носом и едва не рассмеялся.

  -- Кто еще с тобой? -- шепотом спросил я.

  -- Да все мы здесь, -- ответил за него Федор Березин.

  -- И матрос?

  -- И матрос...

  -- Здесь я, -- подал он голос.

  -- Ну слава богу, а то я бескозырку нашел.

  -- А Лука?

  -- И Лука... -- отозвался он.

  Судя по всему, за Лехой сидел Лука, затем Федор Березин и Григорий Кутуз.

  -- Почеши лысину, -- попросил Леха.

  -- Не разговаривать! - прикрикнул камен.

  Мы замолчали. Некоторые время были слышен голос камена: "Да, позиция пять, третий эшелон". Потом в комнату вошел черный ангел. Его выдавал стук копыт и, словно визитная карточка -- тонкий запах навоза.

  -- А... эти, что ли?

  Они шептались. Я разобрал только отдельные злорадные фразы:

  -- Выследили... накрыли... заманили... постарались...

  -- А откуда?

  -- Странная история... из базы Канонерска...

  -- Так мы ж ее...

  -- Ну да...

  -- А?.. Все равно не похоже. Чудеса в решете. Живучие, сволочи...

  -- Говорят, подводная лодка. Адмирал лично хочет... потом экзекуция...

  Затем камен произнес фразу, значение которой я не сразу понял.

  -- Если привезут анализатор.

  -- Обязательно?

  -- Согласно инструкции.

  -- Зря... я бы не возился...

  Какой анализатор, подумал я. Детектор лжи? Зачем он им нужен? Нас лично собирается допрашивать какой-то адмирал? Но никто даже не обратил внимания на полковничьи погоны Луки Федотова. Значит, что-то другое. Так, какой еще может быть детектор?

  Черный ангел вышел. Его копыта стихли за бронированной дверью в глубине туннеля. Судя по всему, помещение, в котором мы находились, было большое и гулкое. А камен был дежурным. Иногда он с кем-то разговаривал по связи.

  -- Ну почеши лысину! - снова попросил Леха.

  -- Дело дрянь, -- прошептал Федор Березин.

  -- Как ты думаешь, они нас сразу шлепнут? - спросил Леха.

  -- Конечно! -- уверенно сказал Федор Березин.

  Он явно хотел умереть героем и утащить всех нас за собой. Лучше бы он напился, и я тоже.

  -- А мне показалось, они кого-то ждут - подал голос Лука Федотов.

  -- Подождут и шлепнут, -- заверил Федор Березин.

  Мы грустно помолчали. Смерть во цвете лет никого не прельщала. Думаю, даже Федора Березина.

  -- Слушайте, -- горячо зашептал я, -- я здесь надыбал "бонга"...

  -- Ну... -- сразу отреагировал Федор Березин, которому и положено было отреагировать на подобную фразу.

  -- А где?

  -- В ангаре напротив, -- сообщил я. -- Даже не охраняется.

  -- А давайте на нем улетим? - высказался Федор Березин.

  -- Из кулька в рогожку, -- пробурчал Лука.

  -- Давайте! - быстро зашептал Федор Березин.

  -- Ты же его не знаешь, -- веско заметил Лука.

  -- Ну и что! Все летающие объекты одинаковые.

  В его словах прозвучала неподдельная бравада. Если бы я так часто не пил водку с Федором Березиным, то решил, что это треп, но Федор был не из тех, кто кидал слова на ветер. Во-первых, он был летчик от бога, а во-вторых, всегда реально взвешивал свои силы и шансы.

  С другой стороны, мне тоже показалось, что это неплохая идея, но я понимал, что она слишком рискованная. Мы даже не успеем выбраться из казематов, не говоря о наручниках, в которые были закованы.

  Камен бубнил в телефонную трубку:

  -- Третий вышел... Третий вышел... Зона девять... Зона девять... Как слышишь? Прием. Прием.

  Снова появился черный ангел.

  -- Ну что?

  -- Расчетное время в двенадцать ноль пять.

  -- Будь осторожен.

  -- Куда они денутся...

  И тут меня осенило:

  -- Лука, -- позвал я, когда черный ангел вышел, -- какие бывают анализаторы?

  -- Лжи, -- сказал он.

  -- Это понятно, а еще?

  -- Отставить шептаться! - снова крикнул камен.

  Мы примолкли, Лука прошептал:

  -- Идентификатор Плетнева.

  -- Что это такое?

  -- Определяет генетический набор человека, то есть стандартный метод типирования ДНК. А зачем тебе?

  -- Незачем, -- буркнул я. - Просто так.

  -- Они тебя ищут? -- догадался Лука.

  -- Похоже, -- сознался я, -- им нужны цекулы, -- и позвал: -- Леха, ты можешь снять наручники.

  -- Если только ты залезешь в мой карман.

  В его карманах всегда можно было найти всякого рода нужные и ненужные вещи, не исключая даже ключи от наручников.

  -- Командир, -- позвал Лука Федотов, -- дайте воды, мне плохо.

  -- Полковник, только из уважения к вашим сединам... -- сказал камен, подходя и снимая с Луки мешок.

  -- Что с нами будет? - спросил Лука.

  -- А что бывает за подрыв флагмана?

  -- Понятно... -- уныло согласился Лука. - Но мы же солдаты... мы выполняем долг.

  -- Вас как военного могут оставить. У нашего адмирала сердце доброе. Будете двор мести. Из матроса сделают хлыста, а остальных в камеру.

  -- И вы туда же! - вырвалось у Лехи.

  -- Станете космической пехотой! - засмеялся камен.

  -- Я полежу пока... -- неподдельно простонал Лука.

  -- Лежите...

  Камен не возражал. Его снова отвлекла связь.

  -- Какой пехотой? - шепотом спросил Федор Березин, когда камен отошел.

  Во время восстания хлыстов он пребывал на Марсе и не участвовал в их подавлении, стало быть, мало что знал о черных ангелах, а о их хитиновых куколках еще меньше.

  -- Черным будешь, -- объяснил я, -- ангелом, без роду и племени.

  -- А я не хочу, -- заволновался Леха. - Я уже там был.

  -- Где ты был? - удивился камен, отрываясь от телефонной трубки.

  -- Нигде, -- спохватился Леха Круглов.

  Одни раз он уже подвел нас своими откровениями и теперь боялся своего языка.

  -- Он наш, редакторский, -- громко сказал Федор Березин. - Все писатели сумасшедшие.

  -- Вас всех перевоспитают, -- засмеялся камен, -- забудете, как бумагу марать, -- и забубнил в трубку: -- Мы готовы... мы готовы... Девятый, принимай борт, принимай борт.

  -- Сними орденскую планку, -- энергично зашептал Лука.

  -- Зачем... Ну почеши лысину!

  Судя по голосу, Леха впал в отчаяние. Ему претила сама мысль стать черным ангелом. Я представил, как это произойдет: нас облучат, сделают куколкой, а потом подвесят вниз головой, чтобы мы зрели и в конце концов превратились в бабочек, то бишь в жуков. У нас появятся фасетчатые глаза и вырастут огромные крылья, а руки станут длинными и тонкими, как у летучих мышей. Б-р-р-р...

  -- Сними и расстегни мне наручники, -- зло шептал Лука, наставляя Леху на пусть истинный.

  Кажется, он даже пнул его, чтобы привести в чувства. Я немного подвинулся, чтобы скрыть от камена их возню. Руки у Лехи были приспособлены для всякого рода пакостей - типа открывания электронных замков не говоря уже о любых механических запорах. Чтобы расстегнуть наручники, требовалось секунды две, не больше.

  -- Эй! - крикнул камен. - Что вы делаете?!

  Он вскочил, бросив трубку на стол.

  -- Ему плохо! - громко объявил я, привставая.

  -- Здесь не госпиталь! - произнес камен, подбегая.

  В следующее мгновение меня ударили по голове и почти сорвали мешок. Камен боролся с Лехой, который не успел снять наручники. Я бросился камену под ноги, не давая ему навалиться на Луку, который уже освободил руки и поднимался. Леха вслепую боднул камена головой в живот, а я подцепил его плечом. Но он каким-то образом сохранил равновесие и даже успел задеть меня коленом, как вдруг захрипел, упал на пол и стал кататься, держась за гордо. Только после этого я понял, что произошло. Лука наконец вспомнил навыки контактного и бесконтактного боя и применил их на практике. Уж не знаю, как, но, похоже, он ударил камена двумя пальцами в кадык. Камен задыхался и кашлял. Он пополз к столу, где у него было оружие. Леха - прыг -- сел ему на ноги. Камен несколько раз дернулся. Леха, оскалившись, держал. Потом камен выгнулся, хрипя, и застыл в центре помещения, как большой червяк, -- изо рта у него хлынула кровь.

  Пока он все это проделывал, Лука освободил мне руки, занялся матросом и Федором Березиным, а я подбежал к бронированной двери, на которой было написано "Крейсер Рюрик" и закрыл ее на массивный засов и только после этого мельком огляделся: мы находились в большом сводчатом помещении, в котором недавно был пожар - потолок оказался закопченным, часть оборудования была свалена в углу, другая часть была разбита. Рядом с входом начинался длинный коридор, в конце которого, похоже, располагались службы.

  Надо было срочно его обследовать. Я выхватил свой огромном черном пистолете с вычурной скобой и, держа его перед собой, как в полицейских фильмах, первым делом сунул нос у туалет: все три кабинки были пусты. Пуста оказалась и кухня, заваленная тарой из-под минеральной воды, картонными коробками и покореженными котлами. Однако из столовой донеслись какие-то звуки. Соблюдая максимальную осторожность, я заглянул внутрь. Хорошо хоть не начал стрелять - на полу сидел Леха и с жадностью пожирал тушенку с перловой кашей, используя в качестве ложки собственную расческу.

  -- Фу... -- выдохнул я, входя и опуская пистолет.

  Леха поднял на меня глаза, в которых светилась святая наивность, и пожаловался, с удовольствием почесывая жирной расческой лысину:

  -- Запить нечем...

  -- Ну да, конечно, -- саркастически согласился я, обозревая бардак, царивший и здесь. Мне показалось, что в углу за грудой разбитый столов находится портал. Наши, отступая, сожгли и разломали все, что можно было разломать. Разбили даже бутылки с пивом марки "Балтика", попрятали куда-то вилки, а холодильник расстреляли из автоматов.

  Нас позвали. Я быстро вернулся в дежурку - надо было срочно уходить. Лука, вооруженный пистолетом камена, как раз открывал бронированную дверь. Федор Березин и матрос Григорий Кутуз, стояли по обе стороны, прижавшись к стене.

  Мы выскочили в коридор. Справа была дверь, ведущая в караулку. Лука рывком дернул за ручку, и мы, держа оружие наготове, ворвались внутрь. Из всей сумятицы, которая возникла в следующее мгновение, я помню только грохот выстрелов: "Бах! Бах! Бах!" в маленьком пространстве, крики и хрипы. Оказалось, что мы с Лукой застрелили двух каменов, которые, похоже, здесь отдыхали. Оба были вооружены штурмовыми автоматами и еще самым разнообразным оружием, которое стояло в стойке. Федор Березин тут же взял себе автомат, я - штурмовую гранату. И мы осторожно стали подниматься по металлической лестнице, которая вывела нас на прямоугольную площадку, огороженную перилами. С одной стороны плескалось, море, на дне которого лежала наша бедная "Ижора", с другой -- простилался двор, в центре которого собрались все обитатели форта для встречи адмирала, который прилетел на "пиросе". Судя по бронежилету, который прикрывал его от горла до паха, это был метатрон -- черный ангел очень высокого ранга, в данном случае адмирал военно-морских сил.

  -- Сейчас я им всыплю... -- прошептал Федор Березин, вылезая на площадку и направляясь к авиационному пулемету на турели.

  Он деловито клацнул затвором, прицелился и дал прицельную очередью.

  Я плохо видел, что происходило во дворе форта -- мешал срез укрепления. А подняться на площадку не давал Леха, который успел доесть свою тушенку с перловой кашей, и теперь орал во все горло:

  -- Врежь!.. Врежь!!! А-а-а-а!!!

  Потом к солидным звукам пулемета: "Бум-бум-бум... бум-бум-бум..." прибавились легкомысленные: "Т-р-р... т-р-р... т-р-р..." автоматных очередей. Оказывается, Леха тоже вооружился автоматом и, приплясывая, словно чертик, вместе с Лукой вовсю стрелял по черным ангелам и каменам. Не знаю, был ли от этого какой-то толк, потому что Леха, по-моему, вообще ни куда не целился, а палил что называется в белый свет - отводил душу.

  Тогда я улучил момент, высунулся по пояс и "Бух-х-х!" - выстрелил. Грохот от взрыва и удар металла по металлу после этого долго стоял у меня в ушах. Трудно было определить, куда я попал - похоже, все же в "пирос". Все равно ничего не было видно -- двор форта был затянут дымом, пылью и огненно-черным облаком от штурмовой гранаты.

  И все бы ничего, но к грохоту боя примешались странные шуршащие звуки, которые на мгновение заглушил все остальное: "Шу-у-у!!!" Они были столь мощными, что нас сдуло с командного пункта.

  -- Бежим! - первым запаниковал Леха и, бросив автомат, буквально свалился на меня.

  Мы втроем: я, Григорий Кутуз и Леха сосчитали все ступени лестницы, пока не оказались в караульном помещении, где лежали мертвые камены. Следом за нами тот же путь, но на своих двоих, с очумелым видом проделали Федор Березин и Лука. Я даже ни о чем не успел спросить, как на головы нам посыпались камни, перила и все, что осталось от авиационного пулемета и турели к нему.

  -- Взлетел! - орал Леха.

  -- Кто? - спросить я, прежде чем мы выскочили в центральный коридор форта.

  -- "Пирос"! "Пирос"! - орал Леха, протискиваясь следом за Лукой в узкую дверь.

  Сзади еще раз грохнуло - да так, что форт качнуло. Похоже, командный пункт приказал долго жить. Но зато крепкие стены, сделанные по земным технологиям, и на этот раз спасли нам жизнь.

  Не знаю зачем, но мы побежали в сторону артиллерийских позиций, забыл, что из дежурки во двор тоже есть выход. Может, оно и к лучшему, потому что до ангара с "бонга" мы все равно не добежали бы. Не успели бы. Положили бы нас во дворе, как цыплят. Да и надо думать, "пирос", который взлетел, просто так не оставил бы нас в покое.

  Дальше второй позиции мы не проникли. Хорошо еще, что в общей сумятице Лука Федотов сохранил хладнокровие. Не успели мы свернуть за угол, как в темноте коридора увидели вспышки выстрелов, и вовремя шарахнулись назад. Пули, рикошетя, высекали искры из стен.

  Тогда мы сунулись на первую позицию, но были поздно: там уже мелькали камены с автоматами и черные ангелы с ах-пучами и нибелунши. Что было делать? Кто куда, а у нас оставался только один путь - назад, в дежурку. Через мгновение мы уже сидели за ее бронированной дверью, на которой было начертано: "Крейсер Рюрик". Впрочем слово сидели не соответствует ситуации. На самом деле, мы метались в поисках выхода. Один Лука спокойно обосновался на стуле и с насмешкой наблюдал за суетой. Я почему-то подумал, что ему не привыкать умирать. Он в бытности и на Земле ничего не боялся. Как оказалось впоследствии - небеспочвенно. Но кто знал об этих его странностях?! Единственный, может быть, я догадывался, но только не уровне подсознания.

  Когда все закоулки были обследованы, а был обнаружен только вентиляционный ход, в который могла пролезть разве что Лехина голова, все упокоились и сели там, где сидели до этого и, вроде бы, смирились. Федор Березин сказал, обращаясь ко мне:

  -- А я ведь в него весь магазин выпустил.

  -- В кого? - спросил я.

  -- В "пирос", конечно, -- кисло сообщил он.

  -- Ты уверен? - удивился я.

  -- Ну, во-первых, я не разучился еще стрелять, а во-вторых, в пулеметной ленте были тепло-сенсорные патроны "сахен", а каждый четвертый -- разрывным, и хоть бы хрен по деревне.

  Я вспомнил, что "сахен" - это технологии разумной или самонаводящейся пули, предназначенной исключительно для поражения движущихся объектов и живой силы противника. Если при стрельбе обыкновенными патронами существовала норма -- одна обойма - один труп, то технология "сахен" - один выстрел -- один труп, была эффективнее не менее, чем в тридцать раз, правда, она и была и дороже на столько же, но это уже были детали.

  -- А адмирал? - спросил я ради праздного любопытства, хотя и так все было ясно - "сахен" не пролетела бы мимо такого борова.

  -- Скосил первой же очередью.

  -- Правда, правда, -- добавил Леха, -- и всех, кто во дворе, мы тоже уложили.

  -- А он все равно взлетел... -- с досадой добавил Федор Березин. - Даже твоя штурмовая граната его не взяла!

  Ему ну очень хотелось сбить какой-нибудь иноземный аэромобиль или даже базу черных ангелов. Тогда бы его представили к награде и дали бы покататься на Красных Звездах, то есть "стиксах" или "кёзах".

  Вдруг Федор Березин лихо запел, страшно фальшивя, одну из своих детских сексуальных песенок:

  Игрался я, игрался я, игрался.

  Вдруг вижу по дорожке две маленькие ножки

  В нейлоновых носочках: "Топ-топ-топ!"

  Задрал повыше голову и вижу, что за диво:

  Глаза, как нарисованные,

  А киска, как малина.

  Милая мордашка - картинка Эрмитажа.

  К черту все игрушки!

  Соску даже!

  В конце он выдал чечетку и, слегка запыхавшись, плюхнулся рядом со мной.

  -- Лучше бы мы в лодке утонули!

  -- Успеется, -- ответил я.

  -- Действительно, куда спешить?! - согласился Федор Березин.

  Мне показалось, что он молча укоряет -- в сумятице метаний я совсем забыл о чоппере, да и вряд ли он помог бы при таком калейдоскопе событий. Я словно все время опаздывал. Вот что значит быть нетренированным. Но с другой стороны, видно, нам не грозила смертельная опасность, раз у меня не возникло желание переместиться куда-нибудь в другое место, хотя я, конечно, упустил свой шанс. Надо было "пирос" сбить чоппером, а не стрелять в него из классического оружия. Поэтому я казнил и корил себя и был собой недоволен.

  -- Похоже, это конец, -- очень спокойным голосом произнес Лука. -- Что будем делать?

  -- Давай, что ли, напоследок воспользуемся планшетником, -- предложил Леха, вытаскивая его из своих необъятных карманов.

  Слава богу, он меня не послушался и не спрятал планшетник, да и мне самому себе надо было выразить благодарность за лень и безалаберность -- в свою очередь я извлек брелок с ключом, которым можно было открыть индивидуальный глиняный портал, которого у нас на этот раз не было. Один раз на Земле мы с Лукой им воспользовались, чтобы попасть на базу черных ангелов. Это были самые интересные приключения в нашей жизни, но повторять их мне почему-то совсем не хотелось.

  Мы сели в кружок и склонились над шариком, внутри которого крутился правильный многогранник - икосаэдр. Планшетник "открылся" как всегда неожиданно - перед нами разложилась карта местности: вот мы - вид сверху, а вот Финский залив и форт Константин.

  Федор Березин так удивился, что сел на зад. Впрочем, испугался и Григорий Кутуз. Пока они приходили в себя, от их движений масштаб увеличился, и мы невольно перескочили во двор. На этот раз планшетник работал классическим образом, то есть так -- как когда-то на Земле. "Бонга", на который было столько надежды, в ангаре уже не было. Камены и черные ангелы куда-то попрятались. Но следы бойни были хорошо заметны: простых бойцов заволокли в казематы - за ними остались кровавые следы, а адмирала, похоже, эвакуировали на "бонге".

  Мы поднялись выше. Стал заметен синий купол Морского собора. А в Купеческой бухте собрался весь флот черных ангелов. Туда же притащили рейдер, который мы торпедировали. Он нещадно дымил изо всех дыр.

  Федор Березин возбужденно шептал:

  -- Здорово! Здорово!

  У Луки от удовольствия блестели глаза. Один матрос Григорий Кутуз, не знакомый с техникой планшетника, откровенно боялся. Он схватился за меня, когда мы воспарили над Котлиным, воспринимал наши маневры за реальность.

  Через пять минут мы поняли всю серьезность положения: над акваторией Финского залива кругами ходили "индели", одетые в свою плазменную защиту типа "кужух". Трудно было понять, сколько их в этом районе. По крайней мене, не меньше трех. Остальные могли маскироваться под перистые облака Балтики. На среднем эшелоне кружились "бонги", а под ними - "пиросы". В этих же перистых облаках прятались и "стиксы" (или "кёзы"), потом что вдруг один из "инделей" потерял кужух. Мы пропустили этот момент -- вдруг "индель" предстал нашим взорам в первородном, то есть в блестящем металлом корпусе, и через мгновение взорвался с характерным для калачарки хлопком и грандиозным фейерверком в полнеба. Только калачарка была несравненно больше, чем выходила у меня. Одновременно крейсер, который мы так и не потопили, оплавился от направленной энергии, разломился на две части и скрылся под водой, а "бонги", прикрывающие его, просто стали вспыхивать один за одним, как новогодние свечки. Небо тотчас наполнилось стаями ЛБА. Облака пришли в движение, и одно из них мгновенно набрав скорость, скрылось горизонтом, а за ним в погоню бросились три или четыре "инделя". В азарте мы решили было последовать следом, но в дверь нашей дежурки ударили чем-то очень тяжелым - так, что сотряслись стены, и голос, который явно принадлежал черному ангелы, сообщил ультиматум: сдаться в течение трех минут, иначе мы будем уничтожены.

  Тогда мы спустились, что говорится, с небес на грешную Землю и через третью артиллерийскую позицию проникли в форт. Так вот: с другой стороны нашей бронированной, снарядонепробиваемой двери с гордой надписью "Крейсер Рюрик" была установлен нибелунши и камен возился с прицелом и отбойником.

  Мы невольно вернулись в дежурку -- то есть в свои реальные тела под защиту бронированной двери. Камены и черными ангелами для острастки выстрелили из ах-пуча - в металле появились крохотные оплавленные отверстия. Мы все попадали там, где сидели - вокруг планшетника, который тут же сам собой закрылся. Даже Лука, который приготовился к смерти, невольно растянулся рядом.

  -- Сейчас врежут из нибелунши, -- констатировал я.

  -- Постойте! - заорал, подпрыгивая, Леха Круглов. - Я вспомнил! Там же портал!

  -- Какой портал?! - вскричали мы все дружно.

  -- Обыкновенный! - крикнул Леха по пути в столовую.

  -- Что же ты молчал! - оживился Лука.

  Но его уже никто не услышал, потому что ринулись следом за Лехой. Вмиг раскидали столы, отшвырнули разбитый холодильник и поняли, почему Леха и я в том числе не обратили внимания на кабинку портала: она тоже оказалась разбитой.

  Лука распахнул покосившуюся дверь и обозрел содержимое.

  -- Ну что? Чем черт не шутит? У кого есть карточка?

  Карточка нашлась только у меня.

  В это момент черные ангелы выстрелили из нибелунши. И хотя вход в столовую был через кухню, дверь напрочь выбило и клубы дыма и гари влетели внутрь.

  Я как раз набрал код своего дома и нажал на кнопку пуск. Три раза предупреждающе мигнул свет, и мы оказались в моем домашнем портале, в кабинке которого я держал рыбацкие принадлежности. Спотыкаясь о большие резиновых сапогах с желтой рифленой подошвой, мы скопом выскочили в прихожую. Леха даже умудрился пропахать носом до тумбочки с обувью, из которой вывалился мой большой черный пистолет, но лихо вскочил и побежал в сторону кухни. Туда же направил свои стопы и Федор Березин. Ясное дело, они-то знали, где у меня всегда хранится запас первоклассной холодной водки. Лука же умудрился безнадежно запутаться в зеленом плаще, удочках и сачках, а Григорий Кутуз просто не знал, куда надо двигать и что делать. А через пару секунд из портала вывалили два черных ангела, вооруженные ах-пучем и штурмовым автоматом с пулями "сахен".

  Если бы Лука Федотов и Григорий Кутуз хотя бы были рядом, уверен, я бы защитил их, но они уже находились в глубине коридора, когда черные ангелы выстрелили из ах-пуча в режиме серебристых импульсов и из автомата, в котором были тепло-сенсорные пули "сахен". Серебристые импульсы я нейтрализовал почти все до единого. Нейтрализовал и пули. Все-все... кроме одного-единственного импульса и одной-единственной пули. Но эта одна-единственная пуля "сахен" убила матроса-штрафняка - Григория Кутуза, а один-единственный импульс -- Луку Федотова.

  Я не видел, как в него попал импульс. Я возился с черными ангелами, которые проявили изрядную прыть. Прежде чем я их убил и распылил на элементарные частицы, они разнесли всю прихожую, уворачиваясь от чоппера. Потом я схватил автомат и привел в негодность портал, чтобы черные ангелы или камены не смогли им воспользоваться.

  Все остальное рассказал Леха:

  -- Он завертелся на месте, как волчок, и вдруг начал сдуваться, словно резиновая игрушка. Такого мне видеть не приходилось. Вот! - он растерянно показал на то, что лежало на полу.

  От Луки осталась одна бренная оболочка. Леха на всякий случай потрогал ее носком ботинка. Если это один из его фокусов, подумал я, то Лука не менее виртуозен, чем цекулы. Вряд ли он теперь расскажет, агентом какого межгалактического союза является, да и есть ли этот союз.

  -- Кажется, он умер... -- сказал Леха и беспомощно посмотрел на меня.

  -- Ну умер, так умер, -- как можно беспечнее заявил я. - Подумаешь!

  -- Ты что?! - удивился Леха. - Это же Лука!

  -- Не уверен, -- сказал я.

  -- Я от тебя не ожидал, -- сказал Федор Березин.

  -- И что теперь будем делать? - беспомощно спросил Леха.

  -- Ты еще раз посмотри, -- сказал я.

  Леха тупо уставился на то, что минуту назад было Лукой. Но либо он совсем обалдел с Федором Березиным вместе, либо не следили за последними новостями в разделе "аномалии природы", и вообще не понимали, куда катится мир. Конечно, они не видели, как первый раз погиб Лука, но ведь я твердил об этом на каждом углу - а они меня не слушали. А слушать надо было лучше. Они приняли произошедшее еще за один фокус, которыми была полна история человечества за последнее столетие. Но это был вовсе не инопланетный фокус. Это был самая что ни на есть реальность.

  -- Знаете, что, -- сказал я, -- не волнуйтесь за Луку. С ним ничего не произошло.

  -- Почему? - в один голос удивились Леха и Федор Березин. - В смысле - смерти?

  -- В смысле смерти.

  Леха недоуменно посмотрел на Федора Березина.

  -- А... -- почесал он лысину, - ну да...

  -- Поняли, или нет?

  -- Нет, не поняли.

  -- Это Лука, но он не умер.

  -- Как это так?! - удивился Федор Березин.

  -- Он реанкарис или по-японски харагэй, -- уверенно сказал я.

  -- Реанкарис... -- как эхо повторили они, -- харагэй...

  Федор Березин не знал, как реагировать, и только таращился, а Леха забыл закрыть рот.

  -- Точно! - наконец обрадовался Федор Березин. - Черт, я-то думаю, чего он такой странный - в форме полковника... Мой отец всегда говорил: "Может, жизнь и дерьмо, но альтернатива неприемлема". А здесь даже не альтернатива, а черт знает что.

  -- Я тоже думал, на кого он похож?! -- нашелся Леха. - Точно реанкарис или харагэй - человек, обладающий бессмертием. - Только я не верил.

  -- А я видел, как он выпал с двадцать пятого этажа, -- повторил я еще раз, как заклинание. - Господи! Неужели нужно убить человека, чтобы вы мне поверили?

  Тогда Лука присел и стал вежливо расправлять оболочку, которая на глазах превращалась в прах: лицо посерело, сделалось плоским, кости таяли, как сосульки на солнце, одежда пошла черными пятнами, узел галстука мгновенно стал не толще газетной бумаги. Но запаха не было. Леха не выдержал и на всякий случай сделал шаг назад.

  -- Может, это и правда, -- сказал он.

  Одного я не понял, куда делся труп Виктора Ханыкова? Ведь я же оставил его в прихожей. Неужели кто-то побывал в доме? Но это уже не имело никакого значения, потому что я сам в этом доме больше никогда не был.