"Дмитрий Скирюк. Блюз черной собаки" - читать интересную книгу автора

кого - он являлся? Голова плыла от жары. События последних дней заставляли
меня искать скрытые послания во всём, будто случайностей не существовало.
Это было какое-то наваждение.
Обгоняя нас, по Комсомольскому с сиренами и мигалками пронеслись одна
за другой три пожарные машины.
Говорить мне не хотелось. Танука тоже молчала - шагала, жевала резинку
и равнодушно посматривала по сторонам. Её маленькие ступни, обутые в
кроссовки, ступали совершенно бесшумно, я поймал себя на мысли, что у меня
походка стала какая-то шаркающая, как у страдающего геморроем. Я
непроизвольно выпрямился и втянул живот.
- Ты чего так вырядилась? - спросил я, чтоб хоть что-то сказать. -
Жарко ж.
- Вдруг дождь, - флегматично отозвалась та. Я посмотрел на небо - ни
облачка.
- С чего ты взяла?
Девчонка пожала плечами:
- Так... Не знаю.
Больше мы ни о чём друг друга не спрашивали. Молча дошли до кинотеатра
"Кристалл" и продолжили спуск.
Я шёл и размышлял.
Собственно, что произошло? Сначала были сообщения. Потом оказалось, что
погиб парнишка, молодой человек, некогда мой близкий знакомый, брат подруги.
Занятная всё-таки это категория - братья и сестры подруг, особенно младшие:
не знаешь, как к ним относиться, и даже если удаётся найти с ними общий
язык, всё равно остаётся некоторая неловкость. Не знаю, правда, проходит это
с годами или становится сильнее - как-то не представилось случая проверить.
Ладно. Погиб Сорока при странных обстоятельствах, но тоже - что поделать! -
бывает. А я каким-то левым боком оказался замешан в эту историю и невольно
(наверняка с подачи Инги) угодил в категорию подозреваемых. По ходу дела
познакомился со странной девчонкой, которая мне в дочери годится и выглядит
в свои восемнадцать как мечта педофила. И сейчас я иду с ней по улице, и
мне, похоже, предстоит неприятный разговор.
Ох, что-то многовато в этих событиях "странного"...
Впрочем, можно посмотреть на это дело и с другой стороны. Умер парень -
ну так я его год не видел и давно о нём забыл. Каждый, кто живёт, должен
умереть - мы все это знаем, и никто об этом не думает. И с Ингой я давно не
поддерживал связи. Все подозрения - не более чем ментовская паранойя: я-то
знаю, что я ни при чём, так что дёргаться нечего. На взгляд постороннего,
произошедшее должно быть мне по барабану. Зато я встретил симпатичную
девчонку, чего со мною не случалось много месяцев, и сейчас иду с ней по
улице, то и дело ловя на себе любопытные взгляды гуляющей ребятни.
Я подумал об этом и ещё острее ощутил, как глупо мы смотримся со
стороны. Меня, должно быть, принимают за её старшего брата (и хорошо, если
не за отца). Невольно снова вспомнился Данской:

Мы знали женщин многих, но тут, старик, молчи:
Для них, членистоногих, мы - старые хрычи.
Для них мы вне контекста, как Ленина портрет:
Мы из другого теста, для них нас тут нет.