"Эдуард Мартинович Скобелев. Катастрофа" - читать интересную книгу автора

- мысль. "Любит человек падение праведного и позор его" - тоже мысль. Но
какая разница между ними! Одна рождена исследованием предметов, а другая -
страдальческим опытом человеческого бытия... Что означает гонимая повсюду
мысль для подлинного искусства? Да если убрать мысль, положим, у
Достоевского, он тотчас обратился бы в самого заурядного писаку. Мы
обнаружили бы вопиющие погрешности его стиля, слабость воображения и
неудачи в словесной живописи. Но в том-то и дело, что все изъяны никак не
влияют на общую грандиозную картину, - работы гения пронизаны величайшими
чувствами-мыслями как плодами бесконечного страдания за ложь людской
жизни... Пора образумиться! Может, только искусство и способно преобразить
полуразумного зверя в человека - искусство, которое бы взывало прежде всего
к разуму. Не о плоской дидактике речь, - о верности правде несовершенной,
мучительной жизни, в которой только и возможно отыскать мудрость,
побуждающую к действию. Мир жаждет нового искусства, и многим, многим
придется отложить лживые перья и оборотить сытые свои лица в иную
сторону!.."*
______________
* Не только уровень размышлений, но и основное стилеобразующее чувство
произведения (нарастающей катастрофы), которое рождает особый напор мысли,
принадлежит прежде всего автору. Вот почему мы "цитируем" кое-что из
внутренних монологов персонажей, вроде бы говоря об авторском понимании
вещей.
Конечно же, следует учитывать, что авторское понимание может быть и
шире, разностороннее и в чем-то точнее, нежели цитируемое. Вот и в данном
случае - о значении разума в делах литературных и вообще в жизни. В драме
Эдуарда Скобелева "Слезы Джордано" так же, как и в его драмах "Эдип
безумный", "На Куликово - трудный путь", - смелое и, надо сказать,
интересное возрождение мотивов и даже традиций просветительской драмы XVIII
века, встречается такая вот мысль и тоже полемически заостренная (но уже
против крайностей рационализма):
Я верил в силу просвещенья,
и вдруг такое откровенье!
Да, истина доступна всем!..
Я вижу, что любовь вполне
предвосхищает опыт знаний,
и интуиция сильней
затверженных воспоминаний.
Сам акт творенья придает
творцу чудеснейшую силу.
А я, пока тебя не видел,
считал, что все наоборот...
Это - слова признания в любви скобелевского Джордано Бруно.

Следует оговориться, что роман Эдуарда Скобелева построен, как
чередование внутренних монологов - голосов персонажей, притом большинство
из них - антипатичны автору. Так что голос автора напрямую вроде бы и не
звучит в романе. Но в такого типа литературе высокой стены между мыслями
персонажей и автора обычно нет. Действует скорее закон "сообщающихся
сосудов", и если не содержание, то уровень размышлений персонажей
определяется уровнем авторской мысли о жизни. В других случаях это может