"Эдуард Мартинович Скобелев. Катастрофа" - читать интересную книгу автора

светом, падающую или взлетающую боком, расставив руки...
Белые волосы на ней дыбом стояли...
О, этот зловещий свет жил в нашем сознании, с тех пор как американцы
впервые зажгли его над Хиросимой - всегда, всегда! Я ни о чем не подумал,
не успел подумать - сознание мое угасло, отключилось одновременно со
вспышкой ядерного взрыва. Но я знал, не отдавая в этом себе отчета, что
вспышка означает конец...
В представлениях каждого из нас укоренилось, что апокалипсис должен
быть в некоторой степени даже торжественным. То, что произошло, было
заурядным, как всякая смерть...
Но эта мысль явилась через много-много часов полной прострации -
вероятно, я что-то делал, но больше лежал, раздавленное насекомое, ни о чем
не сожалея, ни о чем не беспокоясь, не представляя масштабов бедствия,
разразившегося над Атенаитой или надо всем миром...
В тот момент, наверно, все чувствовали себя так, как если бы их заживо
вывернули наизнанку - требухой наружу. Я вспоминаю лишь приблизительно свое
самочувствие - кажется, я пережил то, что способен пережить человек,
очнувшийся от летаргии в своем гробу, глубоко под землей, - удар неодолимой
обреченности. Вспышка страха должна была бы убить меня тотчас, если бы я
способен был переживать страх: я задыхался, не ощущая, что задыхаюсь...
В кромешном мраке, пронизанном всепотрясающим гулом или рокотом
преисподней и обжигающим запахом неостановимой беды, сравнить который не с
чем, я инстинктивно полз вперед. Кто-то перелез через меня, кто-то наступил
мне на голову. Я потерял сознание, а очнувшись, увидел, что все надо мной
вспыхнуло, будто облитое бензином. Кажется, кричали люди, много людей -
слитный крик слился с треском огня. Послышался звон стекла. Каменная стена
легко поднялась в воздух и рухнула, рассыпавшись на мелкие части. Какие-то
багровые предметы и люди вылетели сквозь лопнувшие окна, и все задернулось
наглухо клубами пыли или дыма. Я дышал текучим огнем, и все во мне было
сплошным ожогом, и кровь испарялась, не успев вытечь. Я был выброшен из
коридора чудовищным ураганом. И вот звук, который я давно уже слышал в
себе, настиг меня извне. Колонны коридора разошлись, и монолит сводчатого
потолка медленно обрушился вниз, накрыв копошившиеся тела. Огромная плита,
пылавшая огнем, торцом угодила в череп темнокожего - в лицо мне прыскнули
мозги и кровь. Лестница, по которой я полз, обрушилась вниз, я ухватился за
чьи-то ноги. Кто-то камнем шибанул меня по шее, чтобы я отцепился. Я упал
на что-то мягкое, все еще шевелившееся подо мною. Я кричал? Может быть, но
я не слышал своих воплей в том урагане звуков, в том грохоте, треске и
свисте, который несся со всех сторон. Я сам и все, кто, подобно мне,
возможно, оставался еще живым, сошли с ума. Это несомненно, потому что
сошла с ума действительность, и никакой разум не был в состоянии постичь
совершавшееся, - какая логика была во всем этом?..
Цветущая земля, некогда, еще совсем недавно одарявшая человека
благодатью жизни, воды и воздуха, покоя и пищи, сулившая надежду и любовь,
была обращена в костер - вокруг горело даже то, что не должно было гореть
по всем естественным законам. Стало быть, и они были отменены...
Боялся ли я? Испытывал ли страх? Трудно ответить. Испытывает страх
существо, осознающее себя, - я себя не осознавал. Я был ничто...
Вообще-то была ночь. Но кругом пылал слепящий, термитный огонь. И
люди, которые обрушились вместе со мной, неуклюже, как тараканы, оглушенные