"Григорий Саввич Сковорода. Беседа 2-я О том, что блаженным быть легко " - читать интересную книгу автора

на горняя, оставляющее велблюдам и сиренам со чадами их мутныя и морскiя
воды, жаждущее давидовскiя, утолившiя самарянке жажду, оныя воды: "Кто мя
напоит водою..." "Господи, дажд ми сiю воду..." Таково сердце не олень ли
есть? Даром что рогов не имет. Роги и кожа оленья есть плоть и тень. Надень
кожу его с рогами, без сердца его и будешь чучела его. Смешна пустошь - не
только "халепа та кака". Сердце, трудолюбствующее с мужем Руфиным Воозом на
гумне библейном, очищающее от половы вечное зерно святаго духа на хлеб,
сердце израилское укрепляющiй, скажи, не вол ли есть млатящiй? В любезной
моей Унгарiи волами молотят. И что ж воспящает Луке быть волом? / 232 / Не
думай, будьто до плотских волов вздорная сiя истина касается: "Волу молотящу
да не заград[и] уст". Сердце, воцарившееся над зверскими бешенствами и над
волею своею, растерзающее всякую власть и славу, востающую на бога,
дерзающее в нищете, в гоненiях, в болезнях, во смерти, - не сей ли есть
скимен львов Iуда от тех: "Ярятся, аки львове". "Бегает нечестивый никому же
гонящу, праведник же дерзает, аки лев". Что ж мешает Марку быть львом? К
таким-то богосердечным скимнам, аки лев, тако возревет господь: "Востани и
измлати их, дщи Сiоня, яко роги твоя положу (оснуюм) железны, и пазнокти
твоя положу медяны, и истончиши люди..." Вот рев львинаго щенка, от
тридневнаго сна воскрешающiй, как написано: "Возлег, почи; что воздвигнет
его? Сердце, выспр сверкающее, как молнiя, постигающее и низвергающее всякiя
пернатыя мечты замысловатыя стихiйныя думы - не сокол ли есть?". Послушай
сокольяго виска: "Аще вознесешися, яко же орел, и оттуду свергу тя", -
глаголет господь. Сердце, парящее на пространство высоты небесныя, люблящее
/ 241 / свет и вперяющее зеницу очей во блеск полуденных лучей, в самое
солнца солнушко оное: "В солнце положи селенiе свое". Не благородный ли есть
орел с наперсником? Ей, не от рода он подлецов сих: "Не вем орла, паряща по
воздуху, глупца, высокомудрствующа по стихiам". "Аще вознесеш[ся], яко орел,
и оттуду свергу тя..."
А не горлица ли есть сердце, люблящее господа, по нему единому
ревнующее, святыя надежды гнездо в нем обретшее? Послушай гласа ея: "Ревнуя,
поревновах по господе б[оге]". "Жив господь мой, жива и душа моя". А тот
глас не ея ли есть? "Истаяла мя ревность моя..." "Видех не разумевающiя и
истаях". На, вот тебе лик или хор горлиц! "Се вся оставихом и вслед тебе
идохом". Знай, что библiа есть вдова, горлица, \280\ ревнующая и воздыхающая
во пустыне о едином оном муже: "Бог любви есть..." У сея-то вдовицы не
оскудевает чванец елея, сиречь милости, любви и сладости, если посетит ее
кто, духа пророческаго дары имущiй. Кто благ или кто мил, кроме бога? Сей
един есть / 242 / не оскудевающiй... "Вся преходят, любви же ни". Взглянь
мне, пожалуй, на Магдалену. Библiи сердце есть сердцем горлицы сея. При
елейной лампаде не спит, тужит и воздыхает. О чем? Что безсмертнаго жениха
умертвили, что в библейной его лампаде ничего милаго и светлаго и найшли
нощные враны сiи, кроме трупа гнилаго сего: "Воззрят на нь, его же
проподоша, что, кроме риз его, не нашли в ризах его ни смирны, ни стакты, ни
кассiи, сиречь одеющагося оными ризами. Плачет пустынолюбная горлица сiя о
буйных девах со Iеремiею, воспевая жалостную песеньку оную: "Очи мои
излиясте воду, яко оскудеша добрыя девы". Блаженны мы, о Фарра, яко глас
горлицы слышан в маленькой земельке нашей. Ах, сколько тогда горлиц было,
когда говорил Павел: "Обручих вас единому мужу чистую деву" и протчая. О
обуялыя и бедныя горлицы со чванцем своим оныя! "Идите ко продающим..." и
протч. Без милости милаго, а без твоего же преподобiя нигде не обращеши