"Евгения Скрипко. Друзья и родители " - читать интересную книгу автора

выпущенные и надставленные руками матери. Надел рубашку, и Саянов без труда
узнал в ней перешитое платье жены, которое перед самой войной он подарил ко
дню рождения. "Как я не заметил этого в первый приезд? Видимо,
действительно, моих денег им мало. Но ты, голубушка, тоже хороша! Неужели
трудно было написать, что мальчишке нечего надеть?"
Когда Вадик собрался уходить, отец с напускной строгостью окликнул его:
- Возвращайся скорее, нигде не задерживайся. Надо будет пойти...
- Куда? - поинтересовался мальчик.
- В облоно, в гороно или еще куда-нибудь. Надо же тебя устроить хоть в
детский дом что ли...
Он говорил, будто сердился на сына.
Вадик удивленно взглянул на мать, но она сказала:
- Иди, сыночек.
Когда мальчик вышел, Мария Андреевна подошла к столу. Лицо ее от гнева
покрылось пунцовыми пятнами, глаза, наполненные слезами, выражали такое
негодование? что Саянов невольно поднялся со стула.
- Будем говорить спокойно, - предупредил он.
- Что ты задумал?
- Мы с тобой не сможем жить вместе, - начал он уклончиво. - И надо
устроить Вадика. Самое лучшее, что можно сделать, - это поместить его в
детский дом.
Лицо Марии Андреевны передернулось, как от резкой боли.
- Ты окончательно сошел с ума! - вырвалось, как стон, из груди
оскорбленной матери.
Уже овладев собой, Саянов с неумолимой настойчивостью потребовал, чтобы
жена разобралась в своем собственном письме.
- Ты же признаешься, что не можешь справиться с сыном, - упрямо твердил
он. - Теперь скажи, могу я после этого быть спокоен? А если какой-нибудь
Витя или Ваня уведет за собой нашего Вадьку? Тогда что? Ждать, пока
беспризорником станет или еще хуже...
- Неужели ты думаешь, что меня это не волновало?
- Волноваться мало, пойми...
- Я давно поняла, - перебила его жена. - У тебя есть женщина, но не
хватает мужества сказать прямо, что ты оставляешь нас. Ты щеголяешь моим
письмом, но я тоже могу кое-что доказать твоими письмами.
И Мария Андреевна извлекла из чемодана целую пачку старых писем мужа
разных лет. Среди них были и фронтовые. Покрытые штемпелями и печатями, они
напоминали о многом, но Саянову было не до воспоминаний.
- Некогда сейчас рыться в архивах, - запротестовал он, когда жена
готова была прибегнуть к доказательствам. - Прошу тебя, собирайся и
пойдем, - добавил он уже мягче.
- Нет, я не поведу своего сына в детский дом. Ты должен одуматься.
Неужели у тебя совсем не осталось совести? Ты сорвал нас с места, бросил в
чужом городе... теперь ты хочешь разлучить нас.
Мария Андреевна не сумела сдержать слез, но это лишь озлобило Саянова.
- У нас нет времени на истерики, собирайся же, наконец! - почти крикнул
он. - Хочешь человеку помочь, а она даже не понимает этого!
Как ни доказывала Мария Андреевна мужу, что она не отдаст сына в
детский дом и незачем им идти в гороно, Саянов настаивал на своем.
"Если так, то убедись сам: никто насильно не отнимет у меня ребенка! Но