"Евгения Скрипко. Друзья и родители " - читать интересную книгу автора

своей двери, у нее созрел новый план: вмешаться в семейные дела Саяновых и
защитить Вадика.
Муж Екатерины Васильевны, такой же добродушный и отзывчивый, как и его
супруга, еще лежал в постели и просматривал свежую газету.
- Подумать надо, что делается в доме! - ставя чайник на железную
решетчатую подставку, заявила жена.
- Что случилось? - испуганно спросил муж.
- Поговорил бы ты, Феденька, с Николаем Николаевичем...
- С каким Николаем Николаевичем? - недоумевал он. - Я не знаю такого.
- Ты знаешь его, Федор Игнатьевич. Наш сосед, муж Марии Андреевны, ты
вместе с ним ордер на квартиру получал.
- Катенька, я не управдом и не начальник жилищного отдела.
- Вот и плохо, что каждый рассуждает так! Может быть, из-за этой
несчастной комнаты все и получается. Можно было вступиться за Марию
Андреевну вовремя, пусть бы ей на эту комнату дали ордер, хватило бы Неониле
и двух.
- Но причем тут я, Катенька? - умоляюще спросил муж.
- Надо помочь ребенку! Надо спасти Вадика!
Екатерина Васильевна сказала это так, словно Вадику грозила смерть или
по меньшей мере тяжелая операция, а он, Федор Игнатьевич, старый и опытный
врач, один мог спасти ребенка.
Федор Игнатьевич, откинув простыню, поднялся с постели, потянулся
сперва к полосатой пижаме, но, тут же передумав, начал надевать полотняные
брюки. Движения его были торопливы. Не расспрашивая о подробностях болезни,
он взглянул на портфель, где, кроме бумаг, лежали стетоскоп и аппарат для
измерения кровяного давления.
- Такой мальчик, такой милый ребенок! - приговаривала жена.
- Он же вчера бегал, что с ним случилось? - взяв полотенце, спросил
муж.
- Они его в приют отдают!
- Почему в приют? Больного в приют?
- Ах, Феденька, ты ничего не понял! Саянов не хочет жить с женой. Она
ждала, что он приедет и поможет ей устроиться с квартирой. Мария Андреевна
примирилась с мыслью, что они разойдутся, но он решил отнять ребенка, в
приют отдать...
- Ну, Катенька, уволь! Я в таких делах не советчик и не помощник. Что
ты, в самом деле, посмешище из меня решила сделать!
И Федор Игнатьевич в сердцах кинул на спинку стула полотенце. Его
добрые, уже поблекшие, голубые глаза были полны укора, но жена не замечала
этого взгляда.
- Я сама пойду с ним говорить, - грозила она. - Как можно спокойно
смотреть на такое безрассудство!
- Уверяю тебя, Катенька, они ничего не сделают. Да и посуди сама, какой
смысл Саянову отдавать сына в детский дом, когда он может его в суворовское
училище устроить. Ты что-то напутала, матушка.
- Когда мужчина влюблен, он способен на все. Ему хочется скорей
избавиться от семьи. А Мария Андреевна измучена. У женщины не хватает сил
бороться с ним. Надо понять это!
Екатерина Васильевна натянула на чайник ватный чехол в виде куклы в
широкой юбке и, решительно стукнув дверью, вышла.