"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

сочувственный отзыв Комитету по технике.
Но тут-то все и началось. То, что прежде представлялось предельно
ясным, теперь было окутано туманом, то, что казалось непоколебимым,
сделалось совсем зыбким. Новые схемы потребовали новых, нестандартных узлов,
технические решения предлагались слишком сложные, громоздкие. К тому же
выяснилось, что принцип иннервации в практическом применении обладает рядом
существенных недостатков. Сообщения из-за границы тоже не обнадеживали.
Гобниек занял выжидательную позицию, в общем-то "эксперимент Руша", как
он называл его, не скрывая иронического отношения, в работе предприятия
занимал довольно ничтожное место. Поживем, увидим, что из этого получится,
говорил он.
Покрутившись еще с год, Руш в один прекрасный день, столь же
неожиданно, как и появился, ушел с завода - решил всецело посвятить себя
научным изысканиям и с этой целью перебрался в НИИ.
Заболев сахарной болезнью, вскоре на пенсию вышел и директор Гобниек.
Однако семя иннервационных станций было посеяно. Рекомендации перерастали в
заключения, заключения плодили указания, указания выливались в решения. В
газетах по-прежнему появлялись сообщения о том, что "Электрон" готовится к
выпуску иннервационных станций, и, как ни оттягивали, заводу все же пришлось
поставить задание в план, указав и объем, и сроки. Поскольку работы
разрастались, все дело предполагалось передать в бюро, возглавляемое
Турлавом. Как раз сегодня этот вопрос и должен был решаться.
Хлопнула дверь, появился первый из сотрудников КБ телефонии
студент-заочник Пушкунг, второй год работавший техником. Он был прирожденным
конструктором и уже теперь был куда более сведущ, чем иной инженер. Понятно,
перед экзаменационной сессией он только тем и занимался, что с утра до
вечера сидел, уткнувшись в свои конспекты. Но уж если брался за работу,
подгонять его не приходилось.
- Как дела со схемами МОП? - осведомился Турлав.
- Все в порядке, - отозвался Пушкунг, поеживаясь. Разговаривая, он
всегда поеживался, морщился, как будто его донимала боль; черные густые
брови над крепкой переносицей беспокойно опускались, поднимались.
- А теперь скажите мне откровенно: что вы намерены делать, когда
получите диплом?
- Буду работать здесь.
- Так, так. Но в цехе у инженера зарплата значительно выше.
- Все равно не уйду.
- Не зарекайтесь. Женитесь, дети пойдут.
Пушкунг еще больше сморщился.
- Я оптимист.
- Надеетесь прожить в холостяках?
- Нет. Надеюсь, что конструкторам увеличат оклады.
- Ну ладно, я ведь просто так, подумал о теме вашей дипломной работы.
Вошла Юзефа, инженер первой категории. Вид у нее был растерянный.
- Вы не представляете, что со мной случилось. Еду в трамвае, - конечно,
битком набит, водитель резко тормозит, все летят друг на дружку. А я
чувствую, мой локоть ударяется в чье-то лицо. Молодой человек симпатичной
наружности. Гляжу - двух зубов у него как не бывало. С ума сойти! И что же
он? Гражданочка, говорит, не волнуйтесь, они ведь у меня не настоящие...
Руководитель группы Скайстлаук вошел молча, молча кивнул всем, молча