"Зигмунд Янович Скуинь. Нагота " - читать интересную книгу автора

о чем я раньше никогда не думал - еще более нуждающейся в ласке моей и
защите.
- Ладно, - сказала она, открывая дверцу. - Уже поздно, пора.
- Подожди, - сказал я, тоже вылезая, - провожу тебя. Может, лампочка в
парадном перегорела.
Я проводил ее до самой двери. Она достала ключи.
- У тебя никогда не возникало желания посмотреть, как я живу? -
спросила. - Не хочешь заглянуть?
Я колебался всего мгновение.
- Хорошо, - сказал я, чувствуя, как к горлу подступает ком, - да будет
так.
Она открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Пока я топтался в потемках,
мне на плечи легли ее руки.
- Если б ты только посмел не подняться со мною наверх, - зашептала она
мне на ухо, - если б ты только посмел... - Она засмеялась, и в смехе ее
отозвались и радость, и насилу сдерживаемые всхлипы. Целуя меня, она шмыгала
носом, словно у нее был насморк, и щеки были мокры от слез. - Вообще-то
геройство твое совершенно напрасно, никого дома нет, мои вчера уехали в
деревню. Но вот что хотела тебе сказать, тебя это может заинтересовать,
вчера я была у врача.
Моя рука коснулась стены. Как раз там, где был выключатель. Над нами
загорелся шарообразный белый плафон. Но лицо Майи мне виделось сквозь туман.
- Я еще раньше подозревала, - сказала она.
- Что подозревала? - спросил я, чувствуя, как слова застревают в горле.
Вспомнились туманные разговоры на озере про смерть, нежелание умирать. Мне
казалось, я куда-то проваливаюсь.
- Что подозревала?
- Какой ты недогадливый, однако.
Не знаю, как долго смотрел я в широко открытые, сияющие, переполненные
нежностью глаза Майи. Был ли я счастлив? Я еще был не способен по
достоинству оценить услышанное. Но меня охватило чувство огромного, ни с чем
не сравнимого облегчения. Как будто в самый последний момент мне все же
удалось всплыть на поверхность. Жадно глотаю воздух, голова гудит, голова
идет кругом, поджилки трясутся. Но понимаю, что самое главное, самое важное
свершилось. Оно предрешало все остальное. В том числе и то, что было
впереди.
Четвертый час утра. Нет смысла громыхать воротами, въезжать во двор.
Долго все равно не пробуду. Минут десять. От силы полчаса. Скажу только
Ливии. Возьму самое необходимое и - обратно к Майе. Много времени это не
займет. В общем-то, для Ливии у меня всего одна фраза. Четвертый час. Летом
на озере Буцишу уже занимается день. Потянет ветерком, защебечут птицы.
Таинственный час превращений, когда умирают мертвые и рождаются живые.
Предрассветные сумерки, когда засыпают утомленные любовники. Интересно,
почему вошло в обычай казнить на рассвете? Надо выключить свет, зачем
напрасно разряжать аккумулятор. А дверцу не мешает запереть. Ну, а теперь не
мешкай. Много времени не займет. Только думай о том, что сказала Майя. А
вдруг и в самом деле - сын! Альфред Турлав младший. Главнейшая задача тогда
будет выполнена, на земле останется твой заместитель. С формой носа Турлава,
со складом мыслей Турлава, обкатанным и отточенным в живой цепи поколений.
Имя Турлава не исчезнет. Думай о сыне. Лет тридцать пять тому назад, в