"Валериан Скворцов. Каникулы вне закона " - читать интересную книгу автора

стараясь зацепить нечто, застрявшее в зубах от шурпы и несколько часов
раздражавшее в промозглом самолете, еле тащившемся из Астаны, новой
казахской столицы, в старую, южную - Алматы... Ничего не получилось. Он
вдавил кнопку управления боковым окном, сплюнул поверх приспущенного стекла
в туман и из тумана же услышал сообщение водителя:
- Похороны сегодня. Тело выставили в зале академии, большой начальник
ушел в иной мир. Я читал в газетах оповещение, да забыл... Коммунальщики
разгребают сугробы, десятка три легковушек из акимата[1] включенными фарами
способствуют. Ждут столичных на соболезнования... Думаю, что и ваши
скапливаются. Накинь поверх шинелишки мое пальто, оно на сиденье, возле
тебя.
- А вы? Простудитесь.
- Фуражку оставь. Торчит уж очень. Экими малахаями обзавелись... Тут
десяток шагов до подъезда.
На десяток шагов вдоль стены пришлись четыре гранитных (или мраморных?)
барельефа с профилями и надписями, прославляющими выдающиеся вклады или
достижения (как они это различают?) в национальную науку четырех бывших
жильцов. Квартирой обозначенного на последнем барельефе, а потому
привинченном дальше от улицы, почти у подъезда, обладал водитель. Не по
наследству. По праву выкупившего на торгах выморочное имущество.
В просторных сенях русский охранник предупреждающе встал из-за
цементной конторки. Мертвящий свет неоновой лампы высвечивал мелкие болячки
от прыщиков, срезанных бритвой на бесцветных щеках. Глаза скрывала тень
козырька полицейского кепи. Парень накинул цигейковую жакетку, возможно, и
женскую, которая не позволяла разглядеть, есть на нем портупея с оружием или
нет.
- Квартира шестнадцать, - сказал подполковник.
Охранник молча стоял.
Подполковник сунулся в нагрудный карман мундира под шинелью, расчетливо
позволив пальто соскользнуть с одного плеча и обнажить погон.
Охранник ждал. Пришлось завершать движение - вытаскивать удостоверение
и, не отдавая, показывать в раскрытом виде.
- Подполковник Бугенбай Ибраев, - вслух прочитал, вытянув шею, парень.
Он неторопливо сел и раскрыл амбарную книгу, превращенную в журнал
регистрации посетителей. Захватанная книга обтрепалась на углах переплета.
Открытая страница оказалась едва ли не последней.
Водитель невольно подумал, как быстротечны здесь, в городе, восемь
месяцев, за которые через подъезд с десятком квартир прошло столько людей, и
как тягуче время в камере.
- Без регистрации! - скомандовал подполковник. - По службе. Этот
господин сопровождающий.
Охранник положил на прилавок шариковую ручку. Явно, запишет потом.
Кабину лифта умники из домоуправления обклеили пластиком под мрамор, а
в потолок вделали зеркало, в котором отразились две лысины - в седоватом
пуху водителя и с жидким черным зализом подполковника. Оба, каждый сам по
себе, подумали об одном и том же: регистрация посетителей в престижном доме
предписана участковым, а тому - свыше. Все в этой стране, а в бывшей столице
особенно, хотят побольше знать о других.
Зеркальный потолок определенно прикрывал камеру видеозаписи. Жажда
власти оборачивалась в престижных домах гонкой техники слежения.