"Лев Исаевич Славин. Уралец" - читать интересную книгу автора

- Тебе воды, Черторогов?
- Может, тебе лежать неловко? Может, повернуть тебя?
- Оставьте его, - сказал Игнатий Некрасов, - ему уж ничего не нужно.
Он утер глаза кулаком и сказал, усиливая голос, как бы желая пробиться
сквозь бесчувственность Дениса:
- Черторогов, милый ты мой! Если ты меня слышишь, то знай, что мы все
тут стоим возле тебя, весь третий взвод. И знай, что ты наш дорогой герой, и
мы все гордимся тобой, что ты не пожалел своей молодой жизни для родины...
Денис шевельнулся. Все умолкли, и в тишине пронесся предсмертный шепот
Дениса:
- А... что ж... тут особен...
Он не докончил, вытянулся и затих. Бойцы переглянулись и стащили с
головы каски. А Линейкин сказал:
- Отчаянный парень. Что говорить, настоящий астроном! Жалко его. Ну да
что ж, ни моря без воды, ни войны без крови.
Они положили Черторогова на шинель, шагая в ногу, понесли его к могиле.
Там я и видел его в последний раз. Это был девятый час пребывания
Дениса на фронте.
Невдалеке под холмом радостно обнимались бойцы Волховского и
Ленинградского фронтов, наконец соединившиеся. Осада была пробита. Я поехал
вперед, не дождавшись погребения Черторогова...
А вот сейчас он сидит вместе со мной в машине и рассказывает обо всем
этом своим ровным гудящим басом:
- Закваска у меня все же уральская. Как стали меня тащить в землю, так
я застонал. Ну, стало быть, отставить могилу и - в медсанбат. Дырок на мне
много, а в общем, все не смертельные. Заштопали меня в госпитале, и, в
общем, я сделался такой же, как был, целый, гладкий. Только стал
поразговорчивей. Должно быть, через эти дырки маленько выпарилась моя
диковатость. Вернулся, стало быть, в строй. Ну, и вырос на работе, как
видите. Бывал после этого во всяких переделках. Но никогда не забуду того
дня, как шел к дзоту под пулями. Особое ощущение, знаете. К тому же был
необстрелянный. Первый день все же...
- А вы понимали тогда, что совершаете подвиг?
- Умом-то я понимал, но мне было страшно, а я полагал в ту пору, что
настоящему герою не должно быть страшно. Понимаете?
- А по вас не было видно, что вам страшно. У вас, помнится, был такой
спокойный и даже небрежный вид.
- Гордость. Страх страха сильней, чем страх смерти. Уральская гордость.
Эге, да мы скоро приедем!
Мы свернули в лес и поехали по деревянному настилу, так называемой
лежневке. Машина прыгала на бревнах, Черторогов морщился. Видно, давала
чувствовать себя недолеченная нога. Но он не жаловался и только один раз при
сильном толчке прошипел сквозь зубы:
- Рвань дорога...
Я предложил поехать тише.
- Нет, нет, - запротестовал он, - я так спешу! Сегодня ко мне прибывает
пополнение, почему я и ушился до времени из госпиталя. Наступаем вовсю, а
новобранцев, знаете, надо по-особому вводить в бой. От этого многое зависит.
По себе знаю. Так что, пожалуйста, давайте поскорей. Я вас за это шоколадом
угощу. У меня из госпиталя...