"Виктор Славкин. Исповедь графомана" - читать интересную книгу автора

должен был почтить память великого поэта в этот день. Стоя перед обелиском,
я думал обычную думу - будет ли мне когда- нибудь дано, продолжая труды
свои, написать не только то, что написал Пушкин, но и то, что он так и не
написал, столь рано, в тридцать семь лет, уйдя из жизни?.. Кругом было тихо,
морозно. Ветхое мое пальтишко плохо грело, я собрался было домой... как
вдруг! Опять- вдруг. Резкая, нестерпимая, горячая боль вонзилась в правую
сторону живота. Будто кто-то сунул мне под ребра раскаленную шпагу. В глазах
потемнело, потом на бархатном фоне завертелись красные круги, стал
наваливаться зеленый квадрат, мелькнула какая-то длинная фигура с черной
треугольной головой, она опускала протянутую ко мне руку, в которой было
что-то короткое - не то жезл, не то пистолет... Потом видения растворились.
Я вновь увидел, что стою перед обелиском, кругом тихо, морозно, в воздухе
ничего не изменилось. Но жуткая боль внизу живота не ушла...
И я окончательно понял, что со мной произошло. Еле-еле доплелся я до
дому. Первым делом я уничтожил то, что уже один раз было уничтожено,- сжег
десятую главу "Евгения Онегина", "Историю Петра Великого", письма к Наталье
Николаевне, кишиневские дневники... Теперь я не имел права ни в чем перечить
судьбе. Я переоделся во все чистое и, прижав к пылающему животу пузырь со
льдом, лег на кушетку.
Остаток сил я должен сберечь для последнего акта моей трагедии, о
котором, очевидно, вы узнаете уже не от меня.
Прощайте!
Ваш Александр Сергеевич".

10 февраля около трех часов пополудни в Музей-квартиру Пушкина,
Набережная Мойки, " 12, вошел человек, удивительно похожий на бывшего
нанимателя этой квартиры. Он был так схож с ним, что народ, заполнявший в
этот знаменательный час кабинет поэта, расступился. Народ подумал, что
начинается юбилейное представление. Человек прошел по живому коридору мимо
оторопевшего экскурсовода, нырнул под красный шнурок и лег на пушкинский
диван, над которым возвышались полки с книгами. Бескровными губами человек
прошептал:
- Смерть идет.
- Вы что!.. Вы куда?. Что это!. - опомнилась, наконец, экскурсовод.
- Морошки, морошки... - донеслось с дивана.- Позовите жену, пусть она
меня покормит.
- Милицию! - закричала экскурсовод.- Позовите милицию!
Пришел милиционер.
- Вот полюбуйтесь,- сказала экскурсовод.
Лежащий на диване смотрел на милиционера полными страдания глазами:
- Ну подымай же меня, пойдем да выше, выше, ну, пойдем! Ну пойдем же,
пожалуйста, да вместе!
- Чего смотрите? - дергала за китель милиционера экскурсовод.
- Хороший экспонат. И говорит слово в слово. Мы в школе проходили.
- Какой экспонат? - завизжала экскурсовод.- Это пьяный! Пьяный! На
реликвии лежит. Здесь Пушкин умирал! А он...
- Встать!! - гаркнул милиционер.
- Тише,- сказала какая-то старушка с гвоздиками в руках.- Может быть,
человеку действительно плохо...
- Кончена жизнь,- донеслось с дивана.