"Виктор Славкин. Исповедь графомана" - читать интересную книгу авторадолжен был почтить память великого поэта в этот день. Стоя перед обелиском,
я думал обычную думу - будет ли мне когда- нибудь дано, продолжая труды свои, написать не только то, что написал Пушкин, но и то, что он так и не написал, столь рано, в тридцать семь лет, уйдя из жизни?.. Кругом было тихо, морозно. Ветхое мое пальтишко плохо грело, я собрался было домой... как вдруг! Опять- вдруг. Резкая, нестерпимая, горячая боль вонзилась в правую сторону живота. Будто кто-то сунул мне под ребра раскаленную шпагу. В глазах потемнело, потом на бархатном фоне завертелись красные круги, стал наваливаться зеленый квадрат, мелькнула какая-то длинная фигура с черной треугольной головой, она опускала протянутую ко мне руку, в которой было что-то короткое - не то жезл, не то пистолет... Потом видения растворились. Я вновь увидел, что стою перед обелиском, кругом тихо, морозно, в воздухе ничего не изменилось. Но жуткая боль внизу живота не ушла... И я окончательно понял, что со мной произошло. Еле-еле доплелся я до дому. Первым делом я уничтожил то, что уже один раз было уничтожено,- сжег десятую главу "Евгения Онегина", "Историю Петра Великого", письма к Наталье Николаевне, кишиневские дневники... Теперь я не имел права ни в чем перечить судьбе. Я переоделся во все чистое и, прижав к пылающему животу пузырь со льдом, лег на кушетку. Остаток сил я должен сберечь для последнего акта моей трагедии, о котором, очевидно, вы узнаете уже не от меня. Прощайте! Ваш Александр Сергеевич". 10 февраля около трех часов пополудни в Музей-квартиру Пушкина, нанимателя этой квартиры. Он был так схож с ним, что народ, заполнявший в этот знаменательный час кабинет поэта, расступился. Народ подумал, что начинается юбилейное представление. Человек прошел по живому коридору мимо оторопевшего экскурсовода, нырнул под красный шнурок и лег на пушкинский диван, над которым возвышались полки с книгами. Бескровными губами человек прошептал: - Смерть идет. - Вы что!.. Вы куда?. Что это!. - опомнилась, наконец, экскурсовод. - Морошки, морошки... - донеслось с дивана.- Позовите жену, пусть она меня покормит. - Милицию! - закричала экскурсовод.- Позовите милицию! Пришел милиционер. - Вот полюбуйтесь,- сказала экскурсовод. Лежащий на диване смотрел на милиционера полными страдания глазами: - Ну подымай же меня, пойдем да выше, выше, ну, пойдем! Ну пойдем же, пожалуйста, да вместе! - Чего смотрите? - дергала за китель милиционера экскурсовод. - Хороший экспонат. И говорит слово в слово. Мы в школе проходили. - Какой экспонат? - завизжала экскурсовод.- Это пьяный! Пьяный! На реликвии лежит. Здесь Пушкин умирал! А он... - Встать!! - гаркнул милиционер. - Тише,- сказала какая-то старушка с гвоздиками в руках.- Может быть, человеку действительно плохо... - Кончена жизнь,- донеслось с дивана. |
|
|